ФИЗИКА ФИЛОСОФИИ И ФИЛОСОФИЯ ФИЗИКИ

Поле и вещество

До создания классической теории электромагнетизма в физике не было широко распространено понятие поля, как формы существования материи. Конечно, в теоретической механике существовало понятие силового поля и силовой функции (потенциала) силового поля, как отношения потенциальной энергии к какой либо характеристике объекта силового воздействия (например, к заряду или массе). Однако это понятие носило скорее вспомогательный характер и было введено для упрощения математического описания динамики воздействия.
Изначально и в теории электромагнетизма понятия электростатического и магнитостатического полей были введены подобным образом, однако вскоре, после обнаружения тесной связи между электрическими и магнитными явлениями, ученые были вынуждены отказаться от подобного разделения, и появилось понятие электромагнитного поля. После того, как Максвелл создал полностью законченную теорию классического электромагнетизма, введя понятие тока смещения, из его уравнений было предсказано наличие электромагнитных волн, которые вскоре были обнаружены экспериментально. Замечательной особенностью этих волн является их способность существовать в пространстве и времени независимо от их источников. Эта способность является следствием конечной скорости их распространения. Вообще говоря, электромагнитное поле может существовать и при полном отсутствии источников, и если допустить, что все источники излучения во Вселенной вдруг исчезли, оно будет существовать, как продолжает существовать свет давно потухшей звезды. Этот факт дал ученым основание утверждать, что электромагнитное поле есть форма существования материи. Таким образом, в классической теории электромагнетизма принята следующая концепция: поле и источники поля существуют независимо друг от друга и взаимодействие между ними обусловлено созданием и поглощением поля источниками.
Однако такой подход породил ряд очень серьезных противоречий не только физического, но и чисто математического характера. Наиболее важные из них: проблема воздействия поля источника на сам источник (проблема самодействия носителя заряда) и проблема бесконечной электромагнитной массы точечного источника. Эти две проблемы можно было бы обойти, если принять невозможность существования точечных источников в природе, что является вполне естественным допущением, т.к. точка – математическая абстракция. В пользу такого допущения говорит и доказанная в ОТО Эйнштейна невозможность существования любых объектов, с характерными размерами меньшими т.н. гравитационного радиуса, которые бы могли принимать участие в каком-либо взаимодействии, кроме гравитационного, в т.ч. и точечных масс. Поэтому любая заряженная частица (в предположении, что заряд является независимой физической характеристикой, разумеется), не может рассматриваться как точечный источник электромагнитного поля. Действительно, для всех элементарных частиц, даже для электрона, из экспериментов по их рассеянию установлены их эффективные радиусы. Для электрона эта величина составляет ___. Но, принимая гипотезу о конечных размерах элементарных частиц, мы сталкиваемся с новыми проблемами. Во-первых, с проблемой удержания заряда элементарной частицей. Если электрон имеет конечные размеры, то возникает вопрос, почему он не разлетается под действием сил электростатического отталкивания? Какие силы способствуют его стабилизации? Если для протона и других барионов удалось построить разумное объяснение их стабильности с помощью кварковой модели (которая сама по себе внутренне противоречива и предсказывает явления, не обнаруженные на практике), то для электрона и других лептонов эта проблема до сих пор не имеет даже качественного решения. Во-вторых, с проблемой зависимости импульса электромагнитного поля движущегося источника от конкретной формы распределения плотности заряда в зависимости от расстояния до центра источника. Более того, величина этого импульса, рассчитанная из законов сохранения, не совпадает с величиной, рассчитанной непосредственно из силового расчета (более подробно см. “Фейнмановские лекции”, т.5) даже в предположении существования неких сил, способствующих стабилизации элементарной частицы. Все это указывает на внутреннюю противоречивость классической теории электромагнетизма. Квантовая электродинамика столкнулась с теми же проблемами, к которым добавилась еще и т.н. проблема УФ-расходимостей, которая была очень остроумно, но вряд ли достаточно правомерно и строго разрешена Дираком.
Резюмируя, можно сказать, что разделение материи на источники поля (вещество) и поле, по-видимому, приводит теорию к неразрешимым противоречиям. Кстати, в ОТО Эйнштейна таких противоречий нет именно потому, что там нет понятия как гравитирующей массы, так и гравитационного поля (в классическом понимании), а введено универсальное понятие кривизны четырехмерного пространственно-временного континуума, которая зависит от локальной плотности 4-импульса, из-за чего, правда, уравнения ОТО стали нелинейными. Иными словами, в ОТО понятия источника гравитационного поля и самого гравитационного поля объединены, и проблем связанных с самодействием и стабильностью источников там просто принципиально не возникает. Это достоинство ОТО породило идею о необходимости геометризации теории электромагнетизма. Математики обнаружили, что если тензорные уравнения ОТО переписать для пятимерного пространственно-временного континуума, из них можно вывести уравнения Максвелла для абсолютного вакуума. Однако эта теория перестает работать при переходе к пространству, в котором присутствуют заряженные частицы. Все попытки объяснить массу покоя чисто электромагнитным происхождением окончились провалом, несмотря на привлекательность этой идеи. Тензор 4-импульса вещества, феноменологически введенный Эйнштейном, не поддавался геометризации, и до сих пор не создано адекватной теории, которая бы смогла выполнить эту задачу.

Субъектно-объектное деление Вселенной

Отвлечемся от физики и обратимся к философии. С точки зрения философии Вселенную условно можно разделить на две части: внутренний мир человека и внешний по отношению к нему мир. В результате этого деления возникают субъекты и объекты действия и познания (как формы действия). Проще говоря, возникают понятия “Я” и “не-Я”. Собственно говоря, эти понятия изначально заложены в человеческом сознании, которое обладает самосознанием, т.е. способностью не только знать что-либо, но и способностью знать то, что оно знает, т.е. осознавать само себя как объект по отношению к субъекту, которым является оно само. Для того чтобы ясно представлять к каким последствиям приводит абсолютизация субъектно-объектного деления Вселенной проведем следующую философско-физическую аналогию: человек – источник деятельности, деятельность человека – поле (в русском языке есть адекватное крылатое выражение, – “поле деятельности”, – прекрасно отражающее эту аналогию), результат деятельности – воздействие поля на источники, в т.ч. и на самого человека. Человек привык мыслить именно такими категориями, образуя замкнутую логическую цепочку “Я – действие на окружающую среду – результат (отклик от окружающей среды) – Я”, которая ставит сознание человека в тупик, аналогичный тупику, который существует в теории электромагнетизма и обусловлен делением материи на поле и вещество. С точки зрения информатики это ситуация бесконечного замкнутого цикла, не имеющего точки выхода, с точки зрения техники – короткого замыкания, с точки зрения КЭД – замкнутой диаграммы Фейнмана для одиночного заряда, с точки зрения эзотерики – змеи, кусающей себя за хвост. Этот замкнутый цикл представляет собой т.н. проблему смысла жизни, которая является аналогом проблемы самодействия заряда в теории электромагнетизма. Если под жизнью человека понимать не физическое существование, обусловленное обменом веществ в теле человека, а осознанную разумную деятельность, то возникает вопрос: “Зачем мы живем?”. Этот вопрос разные люди формулируют и конкретизируют в разных формах, однако суть этого вопроса остается всегда одна и та же: “Зачем напрягаться?”, “Чего ради нам что-то делать? Тем более что нас все равно ждет смерть” и т.д. Весь этот круг вопросов составляет суть экзистенциальной философии.
На самом деле, суть этого вопроса лежит намного глубже, чем банальный поиск адекватной мотивации собственных поступков. Эта суть заключается в вопросе, как вообще возможно существование формы жизни, способной осознавать и, как следствие, познавать саму себя. Ведь для того, чтобы познать что-либо в том смысле, в котором познание традиционно понимается людьми, необходим инструмент познания. Для познания закона тяготения, например, необходимы весы, для познания законов протекания тока – гальванометры и т.д. В конечном счете, главным инструментом познания Вселенной человек привык считать собственный разум, который связывает воедино экспериментальные факты, устанавливая точные окончательные закономерности. Однако если мы считаем, что основой нашей сознательной разумной деятельности является разум (а это так и есть по определению разумной деятельности), мы не обладаем инструментом для познания самого нашего разума.
Именно необходимость решения проблемы смысла жизни изначально, как я думаю, породила саму философию, поэтому этот вопрос и следует считать основным вопросом философии. Однако поиски ответа на этот вопрос очень быстро привели к тому, что Вселенная была снова поделена на две части: материальный и идеальный мир. Человек, подверженный субъектно-объектному делению, распространил это деление на всю Вселенную, создав т.н. “основной вопрос философии” – вопрос об отношении духа к материи, и все развитие Западной философии обусловлено поиском ответа именно на этот, а не на исходный экзистенциальный вопрос, который снова стал актуален только в конце XIX, начале XX века.


Идеально-материальное деление Вселенной

Итак, человек является одновременно и субъектом и объектом познания. Субъект, – тот, кто познает, – мыслит, т.е. имеет дело с мыслями или идеями, поэтому субъект познания идеален по определению. Объект познания, т.е. то, что субъект познает, может быть как идеален, так и материален, ибо познание в равной степени применимо как к миру материи, так и к миру идей. Материальный мир познается мыслью, мир мысли познается абстрактной мыслью. Чем более высока степень абстракции (отвлеченности) идеи, тем более эта идея всеобъемлюща и пригодна для познания множества явлений, однако, как следствие, тем менее она конкретна. Идеей с наивысшей степенью абстракции, безусловно, следует считать идею Бога. С помощью понятия “Бог” можно объяснить любое явление, никак не конкретизируя его, и не вдаваясь в подробности и детали происходящего, ибо, по определению (которое дает любая монотеистическая религия, разумеется), Бог есть первопричина всего, что происходит во Вселенной. Не станем сейчас вдаваться в детали религиозной метафизики, а рассмотрим, к чему приводит абсолютизация идеально-материального деления Вселенной.
Не надо много ума чтобы понять, что абсолютизация идеально-материального деления Вселенной, порожденная из ее субъектно-объектного деления, наследует все проблемы последнего, которые переходят в иную форму, но суть которых остается та же самая. Проблема смысла жизни перетекает в уже упомянутую выше пресловутую проблему отношения духа к материи. По тому, как те или иные философские течения решают эту проблему, они подразделяются на идеалистические и материалистические.
Идеалистические течения строят причинно-следственные связи в направлении от идеального мира к материальному, постулируя наличие некой идеальной Высшей Силы (Бог, Логос, Абсолют и т.д.). Вся материальная Вселенная при таком подходе рассматривается как воплощение некоего высшего (верховного) идеального плана, проявленного в материальный мир. Именно эта Высшая Сила и является движущей силой всех наблюдаемых процессов во Вселенной.
В противоположность идеалистическому подходу, материалистический подход строит причинно-следственные связи в направлении от материального мира к идеальному, считая возникновение мира идей, результатом эволюции материи. Такой подход становится приемлем, если мы полагаем возникновение разумной жизни следствием эволюции материи, а сам мир идей – порождением разумной жизни.
И тот, и другой подход, как нетрудно убедиться с помощью элементарной логики, внутренне противоречивы. Это становится очевидным исходя из одного только факта, что проблема отношения духа к материи является порождением неразрешенной ранее проблемы смысла жизни, и наследует в себе противоречия субъектно-объектного деления Вселенной. Непосредственно из этого, кстати говоря, следует, что решение проблемы смысла жизни автоматически решает, а вернее – снимает с повестки дня, основной вопрос философии. На практике это означает, что человек, видящий смысл в своей жизни, этим вопросом просто никогда не задается, т.к. этот вопрос становится для него просто неактуален. В этом нетрудно убедится, глядя на жизнь обывателей, которые находят смысл жизни в удовлетворении своих естественных потребностей, работе, содержании собственной семьи и прочей банальной человеческой деятельности. Эти люди в массе своей никогда не задаются философскими вопросами, т.к. для подобных вопросов просто-напросто отсутствует почва, на которой они могли бы произрасти.
Абсолютизация идеально-материального деления Вселенной неизбежно влечет за собой метафизический образ мышления и метафизический подход к познанию. Абсолютизация – это всегда статика. Статика в философии проявляется как метафизика. Любая идеалистическая или материалистическая доктрина по сути своей всегда метафизичны, даже если используют диалектический метод. Это касается как диалектического идеализма Гегеля, так и диалектического материализма Маркса. Любая статика при рассмотрении динамики жизни всегда оказывается несостоятельна.
Идеализм, в основе которого всегда лежит понятие Бога (обозначаемое в различных философских и религиозных доктринах различными словами), переводит проблему смысла жизни человека в проблему смысла Бытия в глобальном понимании этого слова, а проблему адекватной мотивации поступков человека в проблему адекватной мотивации поступков Бога. Последняя проблема является одним из предметов рассмотрения богословия. В попытках решить эту проблему люди умудрились сочинить массу всевозможных объяснений и оправданий деятельности Высших Сил. Все религиозные представления о рае, аде, карме, Страшном Суде, Конце Света и т.п. являются следствием неудачных попыток решить эту проблему. В конце концов, любая ортодоксальная религия подводит к тому, что Бог в принципе не познаваем, признавая тем самым, кстати говоря, несостоятельными все собственные потуги объяснить Его деятельность и все собственные претензии на знание Его Законов, о чем, впрочем, ни одна религия никогда не упоминает. Логическим завершением этой несостоятельности следует признать знаменитое изречение Тертуллиана “Верую, ибо абсурдно”, которое, пожалуй, является самым разумным из всех изречений, когда-либо произнесенных религиозными деятелями. Это изречение совершенно верно отражает суть отношений религиозной веры и разума, ибо то, что не абсурдно – разумно, и в вере, в том смысле, как ее понимает религия, т.е. в абсолютной вере, вере без сомнений, не нуждается.
Материализм, отрицающий идею Высших Сил, и предлагающий, как следствие, основываться на непосредственной практике в материальном мире, выглядит на первый взгляд более разумным, чем идеализм. Действительно, все знания, которыми обладают люди, в конечном счете, связаны непосредственно с их практической деятельностью. Вершиной этой деятельности в настоящее время является наука – идеальный мир, адекватно и точно отражающий материальный мир. Однако парадокс заключается в том, что наука в настоящее время является не только вершиной, но и основой практической деятельности, что порождает уже хорошо знакомое нам состояние короткого замыкания. Научно-технический прогресс в настоящее время оказался полностью замкнутым сам на себя, разум человека оказался в положении винтика двигателя процесса постоянного совершенствования технологии, а наблюдения над природой, являющиеся основой научной деятельности – топливом этого процесса.
Такое положение вещей сложилось, в том числе, в результате того, что наука сама по себе, как не парадоксально, является метафизикой. Она неявно подразумевает то, что в идеалистических доктринах находит явное отражение, а именно – некого абстрактного сверх-духа, который может судить о соответствии научных знаний действительному положению вещей. В науке этот сверх-дух находит отражение, в том числе, в идее об идеальном экспериментаторе, экспериментаторе, не вносящим возмущения в изучаемую систему и потому способному получать о ней совершенно объективную информацию.
Однако все перечисленные выше проблемы меркнут перед основными, глубинными внутренними противоречиями, свойственными как материализму, так и идеализму.
Остановимся подробно на внутренних противоречиях идеализма, которые очень просты и заключаются в том, что познание – дело субъекта познания, поэтому познание по определению всегда субъективно. Более того, идея как таковая так же является достоянием субъекта познания, т.к. существует в сознании человека. Из этого следует, что идеализм по определению не может быть объективным, а субъективный идеализм неизбежно ведет к солипсизму. Именно для того, чтобы сохранить претензии на объективность, идеализм и вводит в картину мира некую пресловутую Высшую Силу, которая являлась бы универсальным (Вселенским) критерием объективной истины. Однако парадокс заключается в том, что сама идея об этой высшей силе есть всего лишь одна из идей, существующих в сознании человека, и понимание этой высшей силы, следовательно, тоже субъективно. Именно благодаря этому парадоксу на Земле существует такое множество различных противоречащих друг другу идеалистических доктрин и конфликтующих друг с другом религий и верований. С точки зрения идеализма мир может быть только таков, каким мы его себе представляем. Любая попытка внести в идеализм некий элемент объективности приводит его к внутреннему противоречию. Это противоречие может быть разрешено только при признании существования неких абсолютных законов идеального мира или законов Бога, которым подчиняется вся Вселенная. Религия добавляет к этому, что эти законы изложены в соответствующих “священных” книгах, писаниях и т.п. Но подобный подход, разрешая противоречия самого идеализма, вновь возвращает нас к проблеме смысла жизни на качественно другом уровне, трансформируя ее в проблему свободы воли человека. Если мы признаем, что вся наша жизнь подчинена некоему высшему идеальному плану, мы вынуждены признать, что свобода выбора, которой обладает человек, оказывается иллюзией. Мы вынуждены стать фаталистами, людьми, признающими собственную неспособность повлиять на свою жизнь. Такое понимание идеализма широко распространено в Восточной философии, но и Западные религии, в т.ч. христианство, поддерживает эту идею, постулируя свободу выбора человека как свободу подчиняться или не подчиняться воле Бога. Однако с точки зрения любой монотеистической религии само решение о неподчинении влечет за собой столь неблагоприятные последствия для “посмертной жизни” человека, что о какой-либо альтернативе в этом вопросе не может быть и речи. Именно этот факт, это довлеющее влияние страха перед посмертной участью, и порождает основные сомнения в том, что истинное положение вещей таково, каким его представляет любая ортодоксальная монотеистическая религия. Из исторического опыта хорошо известно, что любая форма правления, основанная на страхе, в конечном счете, обречена на вырождение. Все деспотии и диктатуры, когда-либо существовавшие на Земле, всегда, в конечном счете, уступали в развитии другим нациям и государствам, принимающим за основу государственного устройства какую-либо форму свободы деятельности граждан. В настоящее время, как показывает историческая практика, наиболее жизнеспособным оказалось либерально-демократическое устройство государства, основой которого является идея о максимально возможной личной свободе граждан. Сама по себе любая ортодоксальная религия является хорошим примером этой нежизнеспособности деспотизма, т.к. все они, к настоящему времени, практически пали под натиском более прогрессивных идей и вынуждены под их влиянием многие из своих догматов трактовать не буквально, как это было ранее, а аллегорически. Трудно предположить, что некая гипотетическая Высшая Сила стремилась бы “завербовать” своих сторонников столь банальным запугиванием, даже в предположении отсутствия у этой силы конкурентов, хотя идея “раба Божьего” в свое время была очень популярна среди сторонников ортодоксального христианства. Однако если Бог является всемогущим, становится совершенно непонятно, для каких целей ему вообще нужны рабы, если он итак является полновластным хозяином во Вселенной. В этой ситуации Тертуллиановское “Верю, ибо абсурдно” становится единственной возможностью встать на подобную чуждую человеческому разуму и противоречащую наблюдаемым явлениям точку зрения.
Проблема фатализма составляет, как видно из изложенного выше, один из аспектов уже упомянутой выше проблемы мотивации поступков Бога. Однако сама по себе проблема мотивации является несущественной, по сравнению с проблемой фатализма. Какое, в конце концов, нам дело до мотивов поведения Высших Сил, если перенос на них человеческой психологии заведомо никак не обоснован? Эта проблема становится актуальна для антропоморфных религий и идеалистических доктрин, произвольно переносящих качества, присущие человеку, на, опять же, произвольно введенных в этих религиях божеств и идеальные силы. Проблема фатализма же напротив, очень актуальна, т.к. признавая себя фаталистами, мы признаем бессмысленными любые действия и размышления. Мы полностью выпадаем из Вселенских процессов, становясь, по сути дела, либо пассивными наблюдателями, либо фишками в игре пресловутых Высших Сил. Последнее, как уже было сказано, характерно для Восточной философии, многие течения которой утверждают иллюзорность любой человеческой деятельности и считают главной иллюзией – иллюзию того, что какая-либо деятельность вообще возможна. Некоторые из этих течений полагают не только деятельность, но и восприятие человека иллюзорным. При таком подходе мы в дополнение ко всем проблемам идеализма получаем солипсизм, правда, в этом случае, пропадает необходимость в гипотезе об объективных Высших Силах, т.к. если вся Вселенная – иллюзия, то представления о Высших Силах так же являются просто игрой воображения, и человек волен выдумывать какие угодно Высшие Силы, которые удобны для него с точки зрения психологического комфорта его существования.
Последний вывод, кстати, вполне адекватен существующему на практике положению вещей, т.к. время показало, что все представления о сверхъестественных Высших Силах, которые бытовали ранее, в конечном счете, оказались ни чем иным, как игрой воображения тех, кто в них верил. К этому можно добавить, что, на мой взгляд, это была игра больного воображения, т.к. трудно представить себе психически здорового человека, для комфортного существования которого необходима вера, например, в адские муки или козни дьявола. Однако очень легко вообразить себе человека, который намеренно распространяет подобные суеверия с целью нажиться на идеологической и религиозной эксплуатации невежественных масс. При таком рассмотрении можно сказать, что эти верования были нужны для комфортного существования тех немногих, кто их распространял и проповедовал, за счет тех, кто во все это верил. Запугивание неразумных во все времена было основой любого идеологического бизнеса, суть которого всегда заключалась в том, чтобы сначала испугать людей какой-либо выдумкой, а потом – предоставить им выдуманные же средства, позволяющие избежать воображаемой опасности, разумеется, не задаром, или потребовать от них какой-либо деятельности для достижения этой цели. Это в равной степени относится как к религиозной идеологической эксплуатации, так и к светской. Например, широко распространенный во времена холодной войны “образ врага”, явление того же порядка, что и образ дьявола, придуманный религией. Военно-промышленное лобби, как в СССР, так и в США, использовали этот образ для оправдания гонки вооружений даже тогда, когда произведенного ядерного оружия уже хватало на то, чтобы несколько раз полностью уничтожить “потенциального противника”.
Вернемся от этого “лирического отступления” к основной теме и закончим анализ противоречий идеализма. Итак, идеализм по определению не может быть объективным. Субъективный идеализм ведет к солипсизму, аналогом которого в технике является короткое замыкание. Солипсизм это зацикливание сознания на самом себе, при котором любая деятельность в объективном мире становится бессмысленной, т.к. этот объективный мир не существует. В попытках выйти из этого противоречия идеализм произвольно вводит во Вселенную некую разумную Высшую Силу, которая и является критерием объективной истины. Однако поскольку сама эта Высшая Сила является ни чем иным, как порождением разума человека, она так же субъективна. Т.н. объективный идеализм субъективен в силу того, что само идеальное определение объективности является субъективным. Объективный идеализм это косвенное зацикливание сознания на самом себе, осуществляемое посредством придуманной Высшей Силы, а не напрямую, как при субъективном идеализме.
В силу последнего обстоятельства объективный идеализм намного более опасен, как основополагающее для деятельности человека мировоззрение, чем субъективный идеализм, т.к. эта самая произвольно введенная в мировоззрение Высшая Сила, являющаяся по сути дела порождением разума человека, отчуждается от его собственного сознания становясь “объективной реальностью”, существующей только в сознании человека, но воспринимаемой им так, как если бы она существовала во внешнем мире. По сути дела, часть сознания, в которой существует эта “объективная” идеальная реальность отчуждается от остального сознания и начинает жить своей собственной жизнью. Этому процессу способствует своеобразное “обобществление” этой идеальной объективной реальности, появляющееся в результате общения между людьми. Именно в результате этого обобществления и рождаются, как я полагаю, массовые верования. Если взглянуть на это психическое явление, представляющее собой аналог электромагнитной наводки, более широко, и в качестве Высшей Силы принять доминирующую силу, действующую в узком спектре идеальных взаимоотношений людей, то мы получим достаточно полную картину социальной жизни современного общества. В настоящее время экономическую реальность, например, в хорошем приближении уже можно считать идеальной реальностью, т.к. доля т.н. “реального сектора” в т.н. “развитых странах” составляет в настоящее время не более 20% и неуклонно продолжает снижаться. Идея денег является доминирующей силой идеальной экономической реальности, поэтому деньги для этой области человеческой деятельности можно считать идеальной Высшей Силой. Парадокс заключается в том, что, став в значительной степени идеальными или, иными словами, виртуальными, деньги практически существуют только в сознании людей. В настоящее время курсы мировых валют определяются не реальными показателями реальных секторов экономики или величиной золотого запаса государства, а, скорее, исключительно массовыми, но субъективными, психологическими факторами: политической стабильностью, доверием кредиторов и т.д. Экономика на 80% существует только в сознании людей, являясь, тем не менее, “объективной реальностью”, никак не зависящей от основной их массы, т.к. та часть сознания масс, которая “оккупирована” экономикой, воспринимается самими людьми не как часть собственного сознания, а как внешний по отношению к нему мир. Она отчуждена от них. Ну а такие чисто идеальные составляющие взаимоотношений людей, как массовые культура, мораль, этика, психология, идеология (включая религию, разумеется) есть не что иное, как в чистом виде своеобразная конъюнкция сознаний множества людей. Эта конъюнкция называется “общественное сознание”, аналогом которого в Восточном мистицизме служит понятие “эгрегор”. Иллюзия объективности идеальной реальности укрепляется еще и тем, что чем более массовой становится “объективная” идеальная реальность, тем более она кажется незыблемой и естественной. Когда она захватывает в себя все окружение конкретного человека, она становится для него неопровержимой на практике, так как во всем своем окружении он уже не в состоянии найти никого, кто бы не был включен в эту объективную идеальную реальность. Поведенческая модель соответствующая этой объективной идеальной реальности становится доминирующей и внедряется в сознание человека с детства. Идея объективной идеальной реальности нашла хорошее отражение в работах ряда философов, рассматривающих социум как результат общественного соглашения. Однако на протяжении всей истории человечества налицо принудительное общественное соглашение, т.к. к тому моменту, как ребенок становится достаточно самостоятельным, чтобы быть в состоянии за себя решать, как ему себя вести в обществе и какие жизненные цели ему перед собой ставить, его сознание оказывается в достаточной степени повязано с окружающей идеальной реальностью, которая сама уже предоставляет готовый набор моделей жизни (социальных ролей), от которых трудно отказаться, т.к. это не предусмотрено социальной инфраструктурой и общественным сознанием. Например, неверие в Бога не было предусмотрено социальной инфраструктурой в Средние Века, и атеисты в те времена рисковали очутиться на костре инквизиции. Психический феномен массового сознания или эгрегора я рассмотрю позже подробнее.
Итак, объективный идеализм ведет к отчуждению части сознания человека, в котором он существует. Хорошо, если человек осознает этот очевидный факт, т.е. идет на это отчуждение осознанно. Например, человек может осознанно придерживаться общепринятых норм общественного поведения, по каким-либо собственным мотивам. Таким мотивом может, например, быть уважение к этим нормам и к людям, которые по ним живут. Он может осознанно придерживаться какого-либо вероисповедания, потому что оно отражает его духовные запросы. Однако в подавляющем большинстве случаев эта объективная идеальная реальность, существующая в сознании человека, им самим не осознается. Так, многие люди просто не могут себе представить жизнь иначе, чем такой, какова она является в их собственном сознании. Верующие, приученные верить в Бога с детства в результате религиозного воспитания, за всю свою жизнь могут ни разу не усомнится в его существовании, хотя совершенно очевидно, что представления о Боге, которыми они руководствуются, есть лишь отчужденная в результате воспитания часть их собственного сознания. Религиозная вера сама по себе ни плоха, ни хороша, и я не хочу, чтобы меня упрекали в критике религии. Я лишь указываю на то, что эта вера должна быть осознанная. У человека должна (это мое субъективное мнение) оставаться полная свобода осознанного выбора того или иного мировоззрения. То же самое можно отнести и к социальной сфере, например, к привязанности людей по отношению к деньгам. Человеку с детства внушают, что деньги – важнейший инструмент взаимоотношений между людьми, и когда он взрослеет, ему становится трудно смотреть на жизнь не пользуясь призмой экономических взаимоотношений. Бескорыстие для такого человека становится настоящим духовным подвигом только потому, что оно так же чуждо его воспитанию, как атеизм чужд религиозному воспитанию.


"Научный Атеизм" 2000