Уполномоченный по правам человека в Российской Федерации 0.0. Миронов сказал, что "на нынешнем этапе перед Россией отчетливо стоит вопрос о выборе своего места в Европе и мире. Либо это возврат к старым методам, идеалам и ценностям, авторитарным и тоталитарным моделям под лозунгом "российской самобытности" и специфических национальных особенностей. Это путь, как показывает опыт XX столетия, ведущий в тупик, к ухудшению условий жизни народа и самоизоляции. Либо - безоговорочный курс на вхождение в Европу, адаптация к демократическим идеалам и ценностям, ставящим во главу угла права и свободы человека" \\1.

Сегодня есть основания полагать, что идеалы гражданского общества и правового демократического государства терпят сокрушительное поражение в России, а нарушения прав и свобод человека принимают массовый характер и становятся обыденным явлением. Также очевидно, что в России имеет место устойчивая тенденция к авторитаризму, абсолютизации и даже приватизации власти.

20-21 января 2001 г. в Москве состоялся Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту прав человека, собравший представителей 250 неправительственных организаций из 64 регионов России. В Общей резолюции съезда говорится, что "ситуация с демократическими правами и свободами и правами человека в стране стала чрезвычайной: на наших глазах идет эрозия демократических основ Конституции, в последние месяцы можно говорить о ползучем конституционном перевороте. Ограничения и нарушения прав и свобод человека и гражданина в самых различных областях формируют отчетливую тенденцию к авторитаризму. Исторический опыт свидетельствует, что такого рода режимы ведут к массовым репрессиям и провоцируют широкомасштабные военные действия" \\2.

Главный специалист Института государства и права РАН В.Е. Гулиев говорит, что "в последнее время у нас что-то часто стали путать эффективность исполнительной власти с авторитарными методами управления. Слишком много рассуждений на тему "диктатуры развития", т.е. перехода от тоталитаризма к демократии авторитарными (а значит, заведомо негодными) средствами. И еще больше было за последние годы практических шагов в области отнюдь не теоретического авторитаризма... Мифотворчество власти на тему "диктатуры закона" (диктатура закона смехотворна, ибо противоречива по своей сути: диктатура есть власть, не ограниченная законом, в переводе на юридический - не ограниченная законом власть закона) было дополнено специальным "разделом", имя которому - усиление исполнительной вертикали (исполнительная вертикаль пригодна (притом не универсально) для унитарного государства; с федерацией вертикалью не управишься, здесь необходима иерархия компетенций)" \\3. Те же тенденции коснулись и юридической науки. "Критикуется категория гражданского общества, права и свободы пытаются "вмонтировать" во "властные вертикали" и "диктатуру закона", а свободу слова и право на информацию "соподчинить" (на деле подчинить) "праву собственности" \\4.

Значительную роль в реализации авторитарных тенденций, абсолютизации и приватизации власти в современной России играет контроль и ограничение мировоззренческой сферы. Исторический опыт показывает, что без подавления свободы мировоззренческого выбора не обходился ни один авторитарный режим.

Юридическим измерением свободы мировоззренческого выбора является право "каждого человека" на "свободу мысли, совести и религии", как их определяет ряд основных международных правовых документов (Всеобщая декларация прав человека от 12.10.48, Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и др.) и новейших конституций (в т. ч. Конституция России), следующих их примеру \\5 .

Большинство отечественных и зарубежных правоведов относят провозглашение свободы совести к важнейшим завоеваниям человечества, признавая, что свобода совести - неотъемлемый компонент общечеловеческих ценностей, основных демократических прав и свобод человека.

Постепенно, начиная с античности, стали вырабатываться принципы гуманных взаимоотношений с инаковерующими, инакомыслящими, и по мере исторического развития в общественном сознании утвердилось понимание необходимости религиозной терпимости, свободомыслия, правовой защиты людей, придерживающихся различного мировоззрения.

Свободу совести не случайно причисляют к важнейшим завоеваниям человечества. Сегодня она непременное условие правовой демократии в качестве важнейшего средства защиты человека и общества от идеологического господства любых доктрин и структур. Подавляя свободу совести, тоталитарные режимы добиваются превращения личности в инструмент для достижения своих целей. По словам заместителя генерального директора Института прав человека Ф.М. Рудинского, "власть по своей природе глубоко враждебна человеку, однако другой крайностью является анархия...".

В том, что "российские властители, подобно всем политикам находят больше вкуса в отправлении власти, чем в ее ограничении" \\6, ничего удивительного нет. Они, естественно, хотят остаться у власти надолго, если не навсегда. Таким образом, демократические процедуры служат препятствием, которое необходимо преодолеть, чтобы власть удержать. Поэтому властные группы заинтересованы в контроле и ограничении свободы мировоззренческого выбора, чтобы без проблем использовать общественное, групповое и индивидуальное сознание "простого" народа на очередных выборах путем его вовлечения в сферу религиозного (конфессионального) санкционирования. Судя по результатам последних российских парламентских и президентских выборов, без "вовлечения" не обошлось.Более того, становится очевидно, что антиконституционные процессы в сфере свободы совести приняли характер государственной политики и окончательно вышли из-под контроля общества. Власть систематически нарушает конституционные принципы свободы совести (ст. 28), светскости государства и равенства религиозных объединений перед законом (ст. 14), равенства прав и свобод гражданина независимо от отношения к религии, убеждений (ст. 19), составляющие основу строя, и фактически держит на службе государственных чиновников и ученых для научного обоснования своей политики.

Кроме неадекватной научной разработанности власть использует устремленность многих конфессий в сферу государственных предпочтений и даже попытки некоторых из них утвердить свою всеобщность и истинность, опираясь на принудительную силу государства. В этих реалиях реализация основополагающих конституционных принципов в сфере свободы совести фактически является заложницей "специальных" государственно-конфессиональных отношений и государственной вероисповедной политики, конечный продукт которых - использование религии в политических целях и сакрализация власти.

Сама по себе идея сакрализации власти не нова. Сакрализация (освящение) власти - это так традиционно для России. Властные группы всегда культивировали сакральное отношение к государству.

История сохранила немало свидетельств использования церкви для укрепления собственного авторитета и централизации власти Александром Невским, Дмитрием Донским, Иваном Грозным, Петром 1 и другими видными государственными деятелями России.

Что касается религиозной политики Советской власти, то она отличалась значительной амплитудой: "от кровавого террора, уничтожившего свыше 50 тысяч одних лишь православных священнослужителей, до имперской политики вмонтирования "главной Церкви главного народа" в систему политической индоктринации. От вполне реальных акций по "окончательному решению религиозного вопроса" до так называемого религиозного нэпа и принуждения духовенства к воспитанию пасомых "в духе гражданственного и советского патриотизма"... Последние двадцать советских лет эта модель сводилась к тотальному контролю над религиозной активностью, почти всецелому ее ограничению культовой сферой, репрессиями против диссидентов, созданию мощной инфраструктуры искоренения индивидуальной религиозности и институциональной религии, а также использования иерархии во внешнеполитических акциях" \\7. Кроме Совета по делам религий при СМ РСФСР и должностей (аппаратов) уполномоченных Совета на местах по линии "компетентных" органов вопросами контроля мировоззренческой сферы занималось Управление 3 (идеологические диверсии), в составе которого находился 4-й (церковный) отдел.

Постсоветская модель, несмотря на декларируемую в Конституции РФ приверженность соблюдению прав человека, принципов свободы совести и религиозной свободы, "отмечена стремлением подменить право "политической целесообразностью" и "национальным" ("государственным") интересом... В этих условиях достижение даже достаточно приемлемых стандартов в сфере свободы совести и религиозных свобод не может рассматриваться как необратимое" \\8. Тем не менее Законом РСФСР от 25 октября 1990 г. "О свободе вероисповеданий" такие стандарты были достигнуты, а в 1993 г. закреплены в Конституции России.

Ельцин в принципе был далек от церкви, но по политической необходимости стоял со свечкой в храме, а "начиная с 1994 г. по нарастающей пошел процесс срастания Московской Патриархии с кремлевской клептократией, и, при внешней демонстрации своей "аполитичности", она в конечном счете поддержала правящий режим во всех его действиях, неоднозначно воспринимаемых в российском обществе, будь то чеченская кампания или переизбрание Ельцина на второй срок в 1996 г." \\9.

Участие МП РПЦ в политической жизни вообще и в избирательных кампаниях в частности ограничивается, как правило, поддержкой власти с целью успешного преодоления ее кандидатами демократических процедур в виде выборов. Естественно, не задаром. Отношения церковной бюрократии и властных групп строятся на принципах взаимной выгоды, правда, противоречащих Конституции России и интересам общества.

Поэтому когда иерархи РПЦ говорят о невозможности для церкви поддерживать политические партии, движения, блоки и т.д. \\10, то это в какой-то мере соответствует действительности. РПЦ поддерживает только некую партию власти (так вернее) или конкретные политические фигуры, отношения с которыми могут быть выгодны. При этом создается впечатление, что предвыборная поддержка начинается задолго до избирательной кампании - сразу после выборов. Эта поддержка не всегда носит очевидный характер - такова особенность сакрализации в виде вовлечения в сферу религиозного санкционирования индивидуального, группового, общественного сознания.

Раскрутка избранных "соответствующих религиозных организаций", получивших доступ к ресурсам государства (в т.ч. к информационным), напоминает раскрутку идеологии, имеющей мало общего с личным религиозным опытом и мировоззренческим выбором людей. Наверное, этим объясним парадоксальный результат исследований Российского независимого института социальных и национальных проблем, в соответствии с которым верующих в РФ меньше, чем приверженцев конфессий \\11. Даже сознание людей, считающих себя неверующими, оказалось вовлеченным в сферу религиозного санкционирования в угоду абсолютизации власти и возведения властных групп в ранг "священных".

Показательно, что "Патриарх сразу после выборов 19 декабря 1999 г. стал активно демонстрировать близость Кремлю, напрочь забыв про Лужкова. И это было естественно: Путин как "преемник", а затем и и.о. президента, годился на роль покровителя Патриархии ничуть не хуже... Еще в декабре Патриархия обнаружила, что Владимир Путин расположен к сотрудничеству в большей степени, чем Борис Ельцин. Чего стоила одна передача полномочий 31 декабря, при которой присутствовали не высшие чиновники, не главы палат парламента, не председатель Конституционного Суда, а именно и только Патриарх Московский и Всея Руси. Тогда Владимир Путин попросил у Алексия II благословения на свою деятельность и получил его" \\12. Действительно, "нельзя понять какой светский правовой смысл имеет присутствие Патриарха при передаче полномочий и "ядерного чемоданчика" от действующего Президента РФ исполняющему обязанности такового, но достаточно ясен сакральный смысл передачи Власти, символизированной Могучим Оружием, стареющим Вождем молодому в присутствии Жреца" \\13.

Аналитическая служба "Православие-2000" в новогоднем комментарии отметила, что это, конечно, не венчание на царство, но нечто очень похожее. "Представленная картина изображает уже как бы почти установившимся - причем задолго до официальных выборов президента - режим новой русской православной монархии. Собственно, в недрах РПЦ не нова позиция предпочтения авторитарной державности конституционному строю постсоветской России" \\14.

За первые месяцы 2000 г. были отмечены многочисленные факты сближения в виде политической поддержки Московской Патриархии с наследной кремлевской властью. "9 марта 2000 г. Патриарх поручил членам Священного Синода через средства массовой информации призвать православных принять участие в выборах. Необходимо отметить, что Патриарх не ограничился собственным заявлением для прессы, а поручил членам Синода дополнительно растиражировать предвыборный призыв через средства массовой информации... Призыв повторен 22 марта 2000 г. от имени Межрелигиозного совета России, на заседании которого присутствовали высокопоставленные представители РПЦ, Совета муфтиев, КЕРООР и Традиционной Буддистской Сингхи. С аналогичным призывом выступило через два дня и конкурирующее с Советом муфтиев Центральное духовное управление мусульман России и Европейских стран СНГ (ЦДУМ) Талгата Таджуддина. А Патриарх Алексий II счел нужным отдельно выступить с телеобращением на ту же тему в последний день, когда была разрешена агитация, - 24 марта 2000 г." \\15.

Сближение власти и церкви не ограничилось предвыборной риторикой. "Как минимум с февраля началось сотрудничество Церкви (через ОВЦС) с Центром стратегических разработок (ЦСР) Германа Грефа, готовившим путинскую государственную стратегию... Церковь привлекается даже к практической выработке внешнеполитического курса страны. 10 марта 2000 г. митрополит Кирилл обсуждал тему сложного соприкосновения идеологических стандартов при контактах Востока и Запада, но не с журналистами) а с группой слушателей Высших дипломатических курсов, сотрудников МИД, направляемых на работу послами, советниками-посланниками и генеральными консулами, то есть - с дипломатами довольно высокого уровня... Многие были шокированы, когда на пасхальном богослужении в Исаакиевском соборе митрополит Владимир, считающийся, кстати, одним из самых либеральных митрополитов в Церкви, прервал службу, чтобы подарить присутствовавшему на ней Владимиру Путину яичко с короной "на долгое и счастливое царствование"" \\16.

После эффектной победы Путина сотрудничество власти и церкви вышло на новые ударные рубежи, тем более что до следующих выборов оставалось всего четыре года, а экономических успехов определенно не предвиделось. В то же время "если часть высокопоставленных чиновников и политических технологов и готова иметь дело со священноначалием РПЦ, то предпочитает видеть в нем пассивную "моральную опору", а не политического партнера" \\17. "Реальная основа разговора о симфонии на сегодня состоит - не более и не менее - в том, что светская власть стремится укрепить свои основы, используя тяготение Церкви к союзу с государством... это не тот вариант симфонии, который мог бы вполне удовлетворить высших иерархов Церкви и гарантировать для нее беспроблемное будущее" \\18.

Естественно, непомерные амбиции и соответствующий аппетит руководства РПЦ вызывают у "старших партнеров" раздражение. Заместитель начальника управления по внутренней политике администрации Президента РФ (теперь уже бывший в какой-то мере из-за этого интервью) М. Мейер в интервью корреспонденту кестонской службы новостей назвал митрополита Кирилла "трудным клиентом" и сказал, что "церковь только занимается интригами, денежными делами и отношениями с государством, меж тем как ее основа разрушается и тает" \\19, и дал понять, что многие требования церкви нереалистичны. "Они просили себе 20 или 30 больших зданий в центре Москвы, которые они могли бы сдавать в аренду коммерческим структурам" \\20.

Церковь же, в основном устами митрополита Кирилла (Гундяева), настаивала и настаивает на формировании и утверждении системы "традиционных" для России ценностей, и особенно в сфере отношений с государством. Судя по действиям современной российской власти, она дает знать, что является "достойным" продолжателем традиций использования религии (а точнее, конфессий) для удержания власти на сей раз под флагом "возрождения духовности", что неизбежно ведет к ограничению и контролю мировоззренческой сферы, отходу от демократических принципов в области прав человека.

Таким образом, параллельно с тенденциями сакрализации власти происходит тотальное наступление на основные права и свободы человека. Более того, нарушения конституционных стандартов в сфере свободы совести и религиозных свобод де-факто, имеют тенденцию к закреплению де-юре. Активно формируется соответствующая нормативно-правовая база ограничительно-запретительного законотворчества.

С принятием в 1997 г. Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" на федеральном уровне начала формироваться законодательная база, предопределяющая нарушения основных прав и свобод человека в России. Нельзя сказать, что клерикализации государственных институтов и органов власти не было в РФ до принятия нового ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях". Но с его принятием влияние некоторых религиозных организаций на деятельность органов государственной власти, вопреки Конституции РФ, преодолело все разумные пределы и приняло характер государственной политики. То есть явления клерикализации были в значительной мере закреплены юридически на страницах указанного Закона ( фактически, узаконены ).

Современные направления развития отношений Российского государства и религиозных объединений выявили новые противоречащие Конституции тенденции изменения законодательства о свободе совести, набирающие силу под разговоры о духовности \\21.

В 2001 г. начался очередной, противоречащий Конституции России этап, ставящий целью юридическое закрепление государственных вероисповедных предпочтений: в форме введения критериев "традиционности", и, соответственно, термина "традиционные религиозные организации" в правовое поле России.

Сначала обществу были предложены два проекта концепций отношений государства с религиозными объединениями: кафедры религиоведения РАГС (от власти - по заказу Администрации Президента) и проект общественной организации "Институт государственно-конфессиональных отношений и права" (от клерикальных кругов - ориентированных на МП РПЦ), призванные в случае принятия составить основу научного обоснования реальной политики государства в данной сфере и сформировать некую базу для изменения законодательства о свободе совести в виде включения элементов избирательного партнерства государства с "традиционными" религиозными объединениями в "тело" ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" \\22.

Затем, к осени 2001 г. идея введения критериев и термина "традиционные религиозные организации" в конституционно-правовое поле России стала трансформироваться в несколько иные формы, практически не претерпев изменений своей сути. Это в значительной мере связано с заявлениями представителей власти о том, что принятие концепции отношений государства с религиозными объединениями в обозримом будущем не планируется \\23. При этом заинтересованные круги, ориентированные на МП РПЦ, не оставляют попыток протащить "традиционность" в правовое поле РФ.

Они сосредоточились на обосновании соответствия введения термина "традиционные религиозные организации" конституционной норме о равенстве религиозных объединений перед законом \\24. Разница только в том, что главная "изюминка" обоих обсуждавшихся проектов в виде критериев "традиционности" и понятия "традиционные религиозные организации" на сей раз выступила без оболочки, которой служили вышеупомянутые проекты.

Фактически власть в своем стремлении к неограниченному господству не без успеха пытается навязать обществу комплекс подмен, главной из которых является подмена принципа верховенства права некой традиционностью, взращенной на идеализируемых представлениях о прошлом. Иными словами, всегда несовершенный закон подменяется всегда "совершенными" представлениями о справедливости, произвольно трактуемыми по усмотрению власти (и в ее же интересах) якобы от имени народа.

25 января 2002 г. на федеральном уровне состоялась научно-практическая конференция "Государство и традиционные религиозные объединения. Концептуальные основы взаимоотношений на примере Центрального федерального округа". Вел конференцию Полномочный представитель Президента РФ в Центральном федеральном округе Г.С. Полтавченко. А среди докладчиков фигурировали председатель Комитету по делам общественных объединений и религиозных организаций Государственной Думы РФ В.И. Зоркальцев, заместитель начальника Главного управления Министерства юстиции РФ по г. Москве В.Н. Жбанков (печально известный в связи с судебным преследованием Свидетелей Иеговы и Армии Спасения) и председатель Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Кирилл (Гундяев).

В проекте рекомендаций конференции прямо говорится, что совершенствование российского законодательства о религии должно развиваться в направлении выработки законодательной базы для широкого партнерства между государством и религиозными объединениями.

В частности, В.И. Зоркальцев отметил, что 14 лет разгула свободы совести не принесли облегчения положению РПЦ и иным "традиционным религиозным организациям"... страну буквально заполонили псевдорелигиозные организации, в результате чего общество оказалось беззащитным перед наплывом мутных и чуждых ему идей". Его заместитель Александр Чуев рассказал о подготовке законопроекта, в основе которого идея введения критериев и термина "традиционные религиозные организации" в правовое поле России. Он посетовал, что если просто ввести ограничения для "нетрадиционных", то обвинят в ограничении свободы совести, и тут же предложил ограничить их по-другому - законодательно расширить права "традиционных".

21 марта 2002 г. в Государственной Думе состоялся "круглый стол", посвященный обсуждению очередного варианта законопроекта "О традиционных религиозных организациях в Российской Федерации". Предыдущий вариант был презентован Александром Чуевым еще 5 февраля 2002 г. В основе обсуждаемого законопроекта - идея о необходимости введения критериев "традиционности" и соответственно термина "традиционные религиозные организации" в правовое поле РФ. По сравнению с предыдущим новый вариант претерпел незначительные изменения, сохранив свою антиконституционную направленность.

Г-н Чуев настойчиво предлагает селекцию религиозных объединений (которые по Конституции РФ равны) на сорта по срокам существования, государственно-территориальному признаку на: традиционные религиозные организации России и региональные традиционные религиозные организации \\25.

Для идентификации отечественной "традиционности" предлагается формирование постоянно действующей Федеральной комиссии. Места должны получиться хлебные. Судите сами. Срок полномочий членов комиссии составляет шесть лет (возможен второй срок), их деятельность предполагается обеспечивать Управлением делами Президента РФ за счет федерального бюджета. По уровню заработной платы, социальному и медицинскому обеспечению члены комиссии приравниваются к государственным служащим категории "А".

В соответствии с настоящим законопроектом предполагается закрепить де-юре целый пакет государственных вероисповедных предпочтений, многие из которых полным ходом внедряются де-факто: практически полностью освободить от налогов не только "традиционные религиозные организации" и их структурные подразделения, но также принадлежащие им предприятия; в области образования, благотворительности и социального обслуживания также предполагаются значительные льготы, если не прямое финансирование "традиционных религиозных организаций" и их структурных подразделений.

Заслуживает особого внимания идея автора законопроекта, в соответствии с которой "традиционные религиозные организации имеют право на освещение своей деятельности, в том числе демонстрации богослужений, религиозных церемоний обрядов и других значимых событий религиозной жизни, в государственных и муниципальных средствах массовой информации на безвозмездной основе... традиционные религиозные организации имеют право использовать средства массовой информации, в том числе государственные и муниципальные в целях распространения своего вероучения, религиозного образования и воспитания, миссионерской и благотворительной деятельности" (ст. 18). Более того, "государство оказывает поддержку созданию традиционными религиозными организациями собственных СМИ и способствует их развитию путем предоставления финансовой помощи, а также размещением государственных заказов".

Печальный опыт принятия подавляющим большинством голосов в 1997 г. ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" (против - 6, воздержалось - 4 \\26; даже активно отстаивающая идею необходимости построения гражданского общества в России парламентская фракция "Яблоко" не имела в ходе обсуждения и принятия закона 1997 г. четкой позиции по данному вопросу) и тенденции формирования правовой культуры России, а также отсутствие конструктивной дискуссии по вопросу перспектив введения "традиционности" оставляют мало места для здорового оптимизма. Более того, заявления Московского патриархата на тему "католической экспансии" вообще и обращение за защитой "канонической территории" к депутатам Государственной Думы в частности могут стать катализатором законотворческого процесса. Трудно предугадать, будет ли Государственной Думой принят именно этот законопроект или это будут поправки к уже действующему законодательству, но очевидно, что заинтересованные круги по своей воле не откажутся от идеи введения "традиционности" в правовое поле России.

Совершенно очевидно, что введение понятия "традиционные религиозные организации" в правовое поле России будет способствовать доминированию "самой традиционной" конфессии и новому витку ущемления прав остальных граждан и религиозных объединений, усилению этноконфессиональной напряженности, углублению расслоения людей по отношению к мировоззренческим ценностям и в конечном счете дестабилизации всего общества. Более того, все эти факторы способствуют сакрализации власти с целью ее абсолютизации, имеют тенденцию к изменению конституционного строя РФ.

По словам Альтинга фон Гейнзау, "история повсюду учит нас,

что соблазн господства и злоупотребления властью можно победить, только организовав противовесы власти. Одна ветвь должна ограничиваться и уравновешиваться другою. Призыв к добродетели, Откровению или истине никогда не был достаточным, чтобы совладать с искушением, - нам это слишком хорошо известно из нашей христианской европейской истории" \\27. Поэтому необходимо ограничить власть, чтобы она не превратилась в абсолютное зло. Разделение властей наряду с другими взаимозависимыми принципами демократического правового государства и гражданского общества должно если не предотвратить, то свести к минимуму злоупотребления властью и их негативные последствия.

Современный принцип разделения властей неразрывно связан и даже невозможен без разделения светской и духовной власти, т.е. государственных институтов и религиозных объединений. Несмотря на то что исторически первоначальной целью отделения церкви от государства было вытеснение религии из всех сфер, относящихся к государственной компетенции, и ограничение влияния церкви на политическую жизнь общества, этот принцип многие называют одной из важнейших гарантий свободы совести.

В свое время "признание основополагающего принципа свободы мысли и совести сметало с лица земли старую эпоху иерархии властей" \\28. В современной России фактический отход от декларируемых принципов свободы совести и светскости государства способствует возврату к прошлому в виде абсолютизации и приватизации власти, выстраиванию "вертикали власти". Неудивительно, что в таких условиях демократические реформы "не идут".

Современная российская история наглядней, чем любая иная, показывает, что принцип светскости государства, лежащий в основе равноправия людей вне зависимости от отношения к религии и равенства религиозных объединений, сам нуждается в гарантиях. Такой гарантией может стать ограничение "специальной" регламентации сферы свободы совести со стороны государства. Однако сегодня в России принцип светскости и другие, взаимозависимые с ним конституционные принципы стали жертвой на алтаре сакрализации власти, в т.ч. в форме клерикализации органов власти и государственного управления.

Клерикализация "особо уважаемыми" конфессиями (в основном это касается Русской православной церкви - Московского патриархата, а в ряде субъектов Федерации - мусульманских организаций) органов власти, школы, культуры, армии носит массовый характер.

Практика преподавания религиозных и церковно-ориентированных дисциплин православными священнослужителями вводится во многих государственных учебных заведениях, что противоречит Конституции РФ и ФЗ "Об образовании", предусматривающим светский характер учебного процесса в государственных образовательных структурах. В государственных вузах некоторых регионов (например, в Алтайском крае, Омской, Тверской, Ивановской областях) много лет действуют кафедры и факультеты богословия на основе местных епархий РПЦ. В августе 1999 г. заключен договор о сотрудничестве между Министерством образования и РПЦ, подводящий некую юридическую базу под клерикализацию государственного образования. В некоторых регионах, например в Курской, Белгородской и Смоленской областях, преподавание Закона Божия в рамках общеобразовательной программы государственных средних школ велось еще до заключения вышеупомянутого договора. Существует письмо Патриарха РПЦ Алексия II, в котором он поручает епархиальным управлениям наладить преподавание курса "Основ православного вероучения" в государственных учебных заведениях. В случае возникновения трудностей вышеупомянутый курс предлагается называть как "Основы православной культуры" \\29. В марте 2000 г. в государственный классификатор образовательных направлений и специальностей внесен стандарт по специальности "теология", разработанный при участии Свято-Тихоновского богословского института.

Клерикализации армии в значительной мере способствовало подписание в 1994 г. Совместного заявления о сотрудничестве Российских Вооруженных Сил и Русской Православной Церкви \\30. В условиях военной дисциплины проводятся религиозные церемонии в воинских частях (освящение знамен, ракет, подводных лодок и т.д.), что противоречит Конституции РФ, а также Федеральному закону "О статусе военнослужащих", запрещающему организованную религиозную деятельность в воинских частях. "В настоящее время в частях Министерства обороны уже действуют или строятся до сотни православных храмов и часовен... Особенно активно церкви строятся в военных училищах - от общевойсковых до авиационных (в Омске, Новосибирске, Барнауле, Ставрополе). Первый храм в системе МЧС открыт в Нижегородской бригаде в 1997 г.... Некоторые рода войск обрели своих покровителей. В подмосковной Власихе был освящен Центр управления Ракетных войск стратегического назначения, возведен храм в честь Ильи Муромца. Патронессой этого рода войск стала св. Варвара. Епископ Савва передал главнокомандующему ВМФ России икону Николая Чудотворца) покровителя моряков" \\31.

30 августа 1996 г. министр внутренних дел А. Куликов подписал с патриархом РПЦ Алексием II Соглашение о сотрудничестве МВД и РПЦ. В нем есть такие слова: "появилась настоятельная необходимость в защите граждан от духовной агрессии". Такого вида правонарушения нет ни в Конституции РФ, ни в Уголовном кодексе. Значит, речь идет о законной деятельности граждан, от "духовной агрессии" которых должна защищать общество милиция. Таковыми, следуя логике документа, оказываются все "неправославные", поскольку в нем далее говорится: "История свидетельствует, что Россия всегда была страной великой культуры и высокой духовности, в которой православие являлось духовной основой уникального Российского многонационального государства. Возвращение российских граждан к исконным духовным ценностям нашло понимание и поддержку в органах внутренних дел".

Договоры о сотрудничестве с РПЦ подписали также Федеральная Погранслужба, Федеральное агентство правительственной связи и информации (ФАПСИ), Министерство здравоохранения, Министерство культуры и многие другие.

Таким образом, конфессиональные предпочтения власти сводят на нет конституционный принцип светскости государства и целый ряд других взаимозависимых с ним принципов.

Властные группы всегда устанавливали свои критерии "равенства", основываясь на "полезности" конфессий для удержания власти. В современной России они, как и в прежние времена, действуя в собственных интересах, культивируя безусловное послушание государству, используют законотворческие инициативы, основанные на некорректных принципах и неправовых терминах для возрождения привычной идеологической модели контроля и регламентации мировоззренческой сферы, позволяющей избежать личной ответственности за происходящее в стране.

Именно для этого силы) добивающиеся реставрации прошлого, уделили так много внимания отмене пусть не совершенного, но достаточно либерального законодательства о свободе совести, принятого в 1990 г. Новый ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях", принятый Государственной Думой РФ и вступивший в действие с 1 октября 1997 г., был преподнесен обществу как закон против "сект".

Таким образом предполагалось) что с самого начала введения в действие новый закон будет носить запретительно-ограничительный характер и его применение будет направлено на запрет и ограничение деятельности тех религиозных объединений) которые не впишутся в представления о должном государственных чиновников) наделенных идентификационными полномочиями.

Очевидно, что предоставление органам юстиции контрольных прав в сочетании с соответствующей постановкой задач позволяет контролировать деятельность религиозных объединений в обход действующего уголовного и гражданского законодательства. Следствием подобного подхода стали преследования граждан за убеждения) противоречащие, по мнению представителей власти, господствующей клерикальной идеологии.

ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" изначально является инструментом в руках власти, ничего общего не имеющим с гарантиями свободы. Таким инструментом вышеупомянутый ФЗ делает неправовой характер принципов и неоднозначность многих формулировок, в свою очередь, создающих условия для субъективного и корпоративного его толкования. Гарантией свободы может стать только ограничение власти, развитие и соблюдение конституционных принципов, в т.ч. формирующих отношения государства и религиозных объединений.

ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" опасен для гражданского общества как таковой, вне зависимости от его сегодняшнего применения, а значит должен быть полностью отменен. Он предопределяет нарушения прав и допускает использование конфессий в политических целях.

Взаимоотношения институтов государства с религиозными объединениями определяют сегодня не только состояние свободы совести в государстве, но и во многом - будущее России. Эти отношения должны строиться на общих с иными объединениями граждан принципах и соответствовать конституционной модели государственно-конфессиональных отношений. Само наличие неких "специальных" отношений государства и религиозных объединений) создание и применение "лукавых" моделей) заказных концепций этих отношений является юридически не корректным и противоречащим Конституции России \\32.

Подмена уголовного и гражданского законодательства, направленного на реализацию конституционных прав и свобод в сфере свободы совести, почти всегда несовершенного) "специальным" религиозным) изначально не имеющим четких правовых критериев, приводит к подчинению ветвей исполнительной, законодательной и судебной власти государственной идеологии, нарушению конституционного принципа разделения властей, абсолютизации и приватизации власти.

В целях защиты мировоззренческого плюрализма как важнейшей составляющей гражданского общества наряду с идеологическим многообразием необходимо оградить религиозную сферу от политических интересов и притязаний государства.

В противном случае наука еще долго будет "ходить по замкнутому кругу", а законотворчество "успешно" выполнять политические заказы властных групп вопреки интересам общества.

Правовое регулирование свободы совести в современном демократическом правовом государстве, определившего в качестве цели построение открытого гражданского общества, требует коренной ревизии и реформы принципов, на которых это регулирование базируется.

"Власть имущие в области политики и религии боятся потерять контроль за своими подданными и приверженцами. Разнообразие кажется им разрушением, независимость - анархией, обмирщение - потерей веры. Чтобы сохранить контроль или коллективное самосознание, они выстраивают великое разобщение, противопоставляя народы, Церкви) государства, политические системы и цивилизации" \\33.

Уже сегодня глобальные тенденции и проблемы выдвигают международную интеграцию в качестве императива не только процветания, но и выживания человечества. А значит, необходимо преодолеть разделение и разобщение. Чтобы его преодолеть, необходимо устранить из правовых основ существования общества некорректный разделительный принцип на "верующих-неверующих", лежащий в основе разделения между конфессиями, их последователями, а также людьми, не принадлежащими ни к одной из конфессий. Это же разделение лежит в основе разделения народов и наций в связи с еще неизжитым отождествлением религиозно-конфессиональной и национальной идентификации.

Разделительные принципы, противоречащие интеграционным тенденциям, эксплуатируются традиционными политическими структурами, основанными на национальном сознании, и унаследовавшие глубоко укоренившиеся проблемы противостояния большинства против меньшинства) "своих" против "чужих". Этноконфессиональный фактор национального сознания является наиболее труднопреодолимым (а возможно, совсем непреодолимым), пока существуют условия для его использования в качестве инструмента политики. Этот фактор препятствует определению Россией достойного места в мировом сообществе.

Планетарное взаимопонимание и сотрудничество цивилизаций, культур и конфессий, сосуществование различных укладов и образов жизни, традиций и ценностных предпочтений невозможно без реализации принципов свободы совести в максимально широком правовом понимании.

В связи с этим необходимость совершенствования правового механизма реализации права на свободу совести носит глобальный общечеловеческий характер - является необходимым фактором преодоления этноконфессиональных разделительных принципов, служащих основой существования традиционных политических структур - условием формирования политического руководства национальных государств, способного эффективно осуществлять интеграцию в мировое сообщество.

К сожалению, государственная политика РФ в сфере свободы совести в значительной мере соответствует стратегии изоляции. Ограничение и контроль свободы мировоззренческого выбора идет в разрез с усилиями РФ занять достойное место в мировом сообществе.

Если судить по действиям руководства страны, РФ некогда задумываться о глобальных переменах, порождаемых новыми тенденциями, ей хватает насущных проблем. Однако их игнорирование и несоответствие требованиям одной из главных тенденций исторического процесса к росту свободы личности могут стоить еще дороже - насильственным распадом Федерации, исчерпавшей старые имперские основания единства и не нашедшей новых, общечеловеческих.

1. Миронов 0.0. Россия и Совет Европы: пять лет взаимодействия. Проблемы выполнения международно-правовых обязательств, принятых на себя Российской Федерацией//Ежегодник. К пятилетию вступления России в Совет Европы. М., 2001. С. 21.
2. Всероссийский чрезвычайный съезд в защиту прав человека, 20-21 января 2001 г.//Правозащитник. 2001. ь 1.
3. Гулиев В.Е. Посттоталитарное право: лики алиенации//Юридический мир. 2001. ь 8.
4. Там же.
5. Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Нормативные акты. Судебная практика. М., 2001.
6. Альтинг фон Гейнзау ФрансА.М. Как совершить переход к правовому обществу? М., 1997. С. 91.
7. Еленский В.Е. Религия после коммунизма: векторы изменений//Диа-Логос: религия и общество 2000-01. 2001. С. 16.
8. Там же. С. 31.
9. Павлов И. РПЦ в контексте политической трансформации России//Диа-Логос: религия и общество 2000-01. 2001. С. 75.
10. В частности. Архиерейские Соборы 1994 и 1997 гг. декларируют недопустимость участия священнослужителей в предвыборной агитации, а также их членства в политических объединениях.
11. Мчедлов М. Вера в России в зеркале статистики//НГ-Религии. 2000. 17 мая.
12. Верховский А. Религиозный фактор в парламентской и президентской кампаниях в России//Диа-Логос: религия и общество 2000-01.2001. С. 45-46.
13. Куренной В. Власть и Церковь: мотивы и перспективы сближения//0течественные записки. 2001. ь 1. С. 52.
14. Курикалов Ю. Новые тенденции в российской политике и православие//Диа-Логос: религия и общество 2000-01.2001. С. 101.
15. Там же. С. 46-47.
16. Там же. С. 50-51.
17. Там же. С. 53.
18. Там же. С. 105.
19. Фейган Д. Кестонская служба новостей. Кремль не доверяет Православной Церкви, утверждает высокопоставленный российский чиновник//Грани.Ру. 2001. 11 сент.
20. Там же.
21. 25 января 2002 г. полномочный представитель Президента РФ в Центральном федеральном округе Г.С. Полтавченко выступил с докладом "Духовность и государственность" на научно-практической конференции "Государство и традиционные религиозные объединения. Концептуальные основы взаимоотношений на примере центрального федерального округа". В частности, он процитировал слова Президента Путина, призвавшего противопоставить духовность конфликту цивилизаций и варварству.
22. Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Государственно-конфессиональные отношения и тенденции трансформации законодательства о свободе совести//Юридический мир. 2001. ь 12.
23. Заместитель начальника отдела по взаимодействию с религиозными объединениями Главного управления внутренней политики Президента РФ А.И. Кудрявцев неоднократно заявлял об этом в своих выступлениях.
24. В частности, этой теме были посвящены ряд выступлений на VI Всемирном Русском Народном Соборе "Россия: Вера и цивилизация. Диалог эпох", прошедшем 13-14 декабря 2001 г. в Москве, Рождественских чтениях, публикации в СМИ.
25. В предыдущем варианте законопроекта, презентованного 5 февраля 2002 г., г-н Чуев предлагал селекцию религиозных объединений: на традиционные религиозные организации РФ - зарегистрированные централизованные религиозные организации, действующие на территории РФ не менее 50 лет, объединяющая не менее 1 млн верующих или последователей и признанная в соответствии с настоящим ФЗ неотъемлемой частью исторического, духовного и культурного наследия народов России;
    традиционные религиозные организации отдельных народов Российской Федерации - зарегистрированные централизованные религиозные организации, действующие на территории РФ или отдельных субъектов РФ не менее 50 лет, объединяющая не менее 100 тыс. верующих или последователей и признанная в соответствии с настоящим ФЗ неотъемлемой частью исторического, духовного и культурного наследия соответствующего народа или нескольких народов России;
    исторические традиционные религиозные организации - зарегистрированные централизованные или местные религиозные организации, действующие на территории РФ, на территории отдельных субъектов РФ или в отдельных местностях РФ не менее 80 лет и признанная в соответствии с настоящим ФЗ неотъемлемой частью исторического, духовного и культурного наследия народов России;
    иностранные традиционные религиозные организации - признанные в соответствии с настоящим ФЗ неотъемлемой частью исторического, духовного и культурного наследия народов соответствующего государства.
26. Стенограмма заседаний. Бюллетень Государственной Думы РФ К 117(259) 19.09.97.
27. Альтинг фон Гейнзау ФрансА.М. Указ. соч. С. 51.
28. Там же. С. 33.
29. Письмо Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II от 09.12.99 ь 5925 "Всем епархиальным преосвященным".
30. 4 апреля 1997 г. министр обороны и Патриарх подписали новый документ - Соглашение о сотрудничестве... По непонятным для широкой общественности причинам сам факт подписания документа и его содержание долгое время замалчивались, и только 26 апреля на страницах газеты "Красная звезда" было дано сообщение с комментариями генерал-майора А. Черкесова. В нем, в частности, отмечалось, что взаимодействие с другими религиозными объединениями будет осуществляться только через РПЦ. См.: Мозговой С.А. Актуальные проблемы взаимоотношений вооруженных сил и религиозных организаций России//Диа-Логос: религия и общество 2000-01.2001. С. 180-199.
31. Сафронов С.Г. Русская православная церковь в конце XX в.: территориальный аспект. М., 2001. С. 79.
32. Следует заметить, что государственно-конфессиональные отношения и государственная вероисповедная политика как самодостаточные явления существовали исторически, но с учетом курса России на построение правового демократического государства должны рассматриваться как производные от вышеупомянутых конституционных принципов и строго им соответствовать.
33. Альтинг фон Гейнзау Франс А.М. Указ. соч. С. 78.