Все люди рождаются на свет с носом и пятью пальцами на руке, и ни один из них не появляется на свет с понятием о боге.
Вольтер

Путеводитель
Новости
Библиотека
Дайджест
Видео
Уголок науки
Пресса
ИСС
Цитаты
Персоналии
Ссылки
Форум
Поддержка сайта
E-mail
RSS RSS

СкепсиС
Номер 2.
Follow etholog on Twitter


Подписка на новости





Rambler's Top100
Rambler's Top100



Разное


Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org



Оставить отзыв. (5)


Сергей Маркедонов
День крещения Руси


Российская Федерация сделала ещё один шаг в сторону от принципов светского государства, провозглашённого Конституцией. 28 июля, который по церковному календарю считается Днём памяти равноапостольного великого князя Владимира, хотят сделать новым государственным праздником — Днём крещения Руси. Нижняя палата Федерального собрания приняла законопроект в первом чтении (и нет особых сомнений, что за ним не последует второе).

Этот день, если проект пройдёт всю цепочку формальностей, будет отмечаться на государственном уровне. Данный проект был внесён в Госдуму правительством России, которое в качестве обоснования к документу привело православный церковный календарь (не Основной закон и не светское законодательство), в котором 28 июля отмечается как День памяти равноапостольного великого князя Владимира, крестителя Руси. Заметим, что проект «О внесении изменения в статью 11 федерального закона «О днях воинской славы и памятных датах России» был разработан и внесён Министерством культуры России по поручению президента и премьер-министра.

Важно отметить также, что «финансирование расходов на проведение мероприятий, посвящённых указанной памятной дате, будет осуществляться за счёт средств федерального бюджета. Величина расходов будет определена в ходе бюджетного планирования на 2011-й и последующие годы с учётом подготавливаемых федеральными органами исполнительной власти мероприятий». Именно такие идеи упоминаются в сопроводительных документах к законопроекту. Конечно же, примерные параметры и сметы затрат пока не оглашаются.

Имея столь серьёзных лоббистов, мы в скором времени станем свидетелями появления девятой памятной даты в наших календарях. В настоящее время их восемь:

 

День российского студенчества (25 января),

День космонавтики (12 апреля),

День памяти и скорби (день начала Великой Отечественной войны, 22 июня),

День партизан и подпольщиков (29 июня),

День солидарности в борьбе с терроризмом (3 сентября),

День Октябрьской революции 1917 года (7 ноября),

День героев Отечества (9 декабря),

День Конституции Российской Федерации (12 декабря).

Странное соседство, при котором Основной закон страны, фундамент для любой государственности, приравнивается к почитанию хотя и важных, но всё же профессиональных праздников, а также не вполне внятных дат (что такое День героев Отечества, когда у нас есть День защитника этого же самого Отечества и День Победы?).

Принимая же во внимание политическую активность нового патриарха (а он нередко выступает по актуальным проблемам не только внутренней, но и внешней политики, начиная от размещения систем противоракетной обороны и заканчивая вопросами образования и прав человека), становится очевидным следующий факт. Русская православная церковь (РПЦ) с каждым днём набирает не только духовный, но идеологический вес. Таким образом, было бы неправильно говорить сегодня об РПЦ исключительно как о религиозном институте. РПЦ — это в не меньшей степени политический проект, поддерживаемый высшими руководителями страны, который требует к себе внимания именно с этой точки зрения. Тем паче что этот проект реализуется довольно активно.

Сегодня религиозность в СМИ, политических кругах и среди тех, кто пытается формировать политическую повестку дня, рассматривается как однозначно позитивный фактор. В наши дни встретить не крестящегося политика или администратора так же сложно, как отыскать в советские времена партийного чиновника, рассуждающего о «всепобеждающей силе истинной веры». Однако в то же время практически никто не пытается осмыслить тот факт, что рост политической активности религиозных деятелей при определённых условиях может стать угрозой и для демократического государства, и для единства страны. Это касается и мусульман, и православных, и атеистов.

Апелляция профессиональных защитников этнических прав к своей крови и «своей земле» как среде «исконного обитания» справедливо рассматривается как вызов политическому единству государства. И проблема здесь не в том, чтобы заставить представителей того или иного этноса отказаться от собственной этнической идентичности в пользу политической, а в том, чтобы устранить из извечной схемы «мы — они» выбор между этносом и государством, между этнической и формально-правовой лояльностью.

Иное дело — «религиозное возрождение». Религиозный вызов национальному единству страны недооценивается. Семь десятилетий государственного атеизма сформировали у властей некий комплекс вины перед религиозными структурами. Отсюда и сверхблагоговейное отношение к «религиозному возрождению», и принятие некоторых отнюдь не бесспорных постулатов:

  • религиозность лучше атеизма, вера лучше неверия,
  • религия самоценна и тождественна культуре,
  • религия — лучший способ консолидации общества и достижения стабильности,
  • религия — это мир,
  • религиозные ценности — лучший идеологический выбор в условиях идейного вакуума,
  • религия — это способ предотвращения конфликтов.

Сегодня представители политической элиты готовы повторить знаменитый тезис выдающегося антрополога Джеймса Джорджа Фрэзера о том, что «вся культура из храма». Однако упускается из виду тот факт, что процесс «религиозного возрождения» — явление политическое и отнюдь не всегда желательное для единства государства.

Сразу оговоримся. Необходимо разделять (хотя это не всегда возможно) религиозную догматику, собственно теологические проблемы и политическую составляющую этого процесса. Религиозно-политические проекты в сегодняшней России предлагают (и навязывают) нашим согражданам собственные идентичности. Именно на религиозной почве возникают проекты, альтернативные российской гражданской нации. На российском Кавказе и в Поволжье, например, активно формируется проект «исламская нация», понимаемая как религиозная надэтническая община — умма, устроенная в идеале как подобие общины пророка.

Но не стоит видеть опасность только в исламском проекте. Русская православная церковь — не менее серьёзный игрок, способный предложить собственную политическую программу, которая на поверку может быть и не соответствующей задачам модернизации.

В самом деле, слышал ли кто-нибудь из уст церковных иерархов одобрительные слова — нет, не о приватизации и либерализации цен, а хотя бы о предприимчивости, личном успехе, богатстве как позитивных факторах? Оценка событий 1990-х как «развала великой державы» доминирует в выступлениях церковных деятелей. Это тем более странно, что именно за последнее десятилетие православная церковь добилась того влиятельного статуса (а уж об имущественных вопросах мы и говорить не будем), которым обладает сегодня. Не является РПЦ горячим поборником демократии и прав человека.

Спору нет, иерархи РПЦ (тот же патриарх Кирилл) говорят слова о полезности модернизации. Но в реальности общественно-политический проект РПЦ потрясающе ретроспективен. «Возрождение» — вот ключевое понятие в политических выступлениях иерархов церкви. Обществу предлагается «золотой век», «Россия, которую мы потеряли», размытый идеал «соборной Руси».

Современная постсоветская и посткоммунистическая Россия не только не является приближением к идеалу для иерархов РПЦ. Скорее наоборот, это — пример «безнравственности и бездуховности». В этом тезисе между тем есть и определённый отказ от признания легитимности современной Российской Федерации. Куда лучше «святая Русь»! Отсюда и попытки переписать историю в рамках «святорусского дискурса», когда и Великая Отечественная война (событие, святое не только для РПЦ и русских) подаётся как некий православный «крестовый поход».

То, что такой подход разделяет далеко не российское общество, заботит мало кого из сторонников «православного возрождения». Приведу интересное мнение одного профессионального военного, заслужившего большие погоны далеко не в Арбатском военном округе. В начале 1990-х он также разделял многие установки «православного патриотизма», однако со временем убедился, что на практике это не работает.

«А как мне прикажешь солдат в атаку подымать? Одного за Христа, второго за Магомета, а третьего за Будду? Это уже не армия, а какой-то бардак будет», — доходчиво объяснил мне, штатскому человеку, офицер-практик.

Часто посещая Кавказский регион и беседуя с российскими военными (миротворцами и служащими различных гарнизонов), я многократно сталкивался именно с таким прагматичным (и практичным) «атеизмом» современных офицеров (включая и воспитателей, экс-замполитов). РПЦ, по сути, отождествляет понятия «русский» и «православный». Конечной политико-идеологической целью видится русское (обязательно православное) доминирование в полиэтническом и поликонфессиональном Российском государстве, пусть и в союзе с так называемыми традиционными конфессиями, прежде всего исламом. Всё это, среди прочего, создаёт нежелательные прецеденты. Где гарантия, что завтра не найдутся сторонники празднования на общегосударственном уровне уразы или дня Курбан-байрам?

Означает ли это, что власть должна возродить политику атеизма? Конечно, нет. Однако выскажу крамольную мысль: атеизм сегодня не должен выводиться за скобки общественной дискуссии, как это было с религией в советские годы. Политика государственного атеизма порочна, но также порочна и политика государственной религиозности, особенно в тех случаях, когда религиозные объединения отказывают в легитимности самому государству.

Собственно, от государства требуется самое малое — соблюдать Конституцию, обеспечивать светский характер власти и образования и не давать превращать себя в «крышу», удовлетворяющую чаяния конфессиональных элит. Государство не должно препятствовать свободе совести, но и не должно сознательно помогать фабриковать новых верующих. И главное, ни одно религиозное объединение (включая и РПЦ) не может ставить лояльность себе выше лояльности государству. Фактический отказ от формально провозглашённого светского характера государства чреват замедлением формирования единой российской идентичности как надэтнического и надконфессионального «мы» и гражданской нации, о которой так любят говорить российские президент и премьер-министр.

Оставить отзыв. (5)
111


Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта.
"Научный Атеизм" 1998-2013

Дизайн: Гунявый Роман      Программирование и вёрстка: Muxa