В те дни, когда подлодка "Курск" уже лежала на дне Баренцева моря, в Москве, в великолепном зале под храмом Христа-Спасителя, заседал архиерейский собор русской православной церкви. На фоне трагедии иерархи выглядели более чем довольными. И еще бы. Подведение итогов последнего десятилетия для РПЦ – дело очень приятное, в отличие, правда, от всего остального общества. Церковь получило такое влияние, которое уже может быть сравнимо с тем, что было до 1917 года. Но церковь сама по себе ничего подобного достичь бы не сумела – никакое религиозное возрождение не стало бы возможным, если бы не всемерное содействие этому процессу со стороны государственной власти. Православные деятели на этот счет никаких иллюзий себе не строят – и прошедший собор тому подтверждение. Они просто хотят вступить с властью в точно такие же отношения, в каких церковь и государство находились до прихода к власти большевиков. Как показывает история последних лет, государство это вполне устраивает. Вопрос лишь в том, насколько это устраивает российское население – но у нас этого никто не спрашивает.

Для того, чтобы ни у кого не осталось сомнений в том, какой политический идеал собирается проповедовать православная церковь, собор совершил давно уже прогнозируемый политический акт – канонизацию Николая II. "Причем здесь политика?" – может спросить неискушенный читатель. На такой вопрос можно ответить только с помощью краткого исторического экскурса.

Как известно, Николай II в России получил прозвище "Кровавый". Произошло это после того, как на коронационных торжествах, проходивших в Москве, погибло более тысячи человек. По случаю восшествия на престол нового государя 18 мая 1896 года на Ходынском поле для простого люда было назначено гуляние с раздачей царского угощения. Поле это представляло собой учебный плац для войск Московского гарнизона, изрезанного траншеями, брустверами и рвами. За 14 месяцев подготовки торжеств для приведения в порядок поля ничего сделано не было. По самым минимальным оценкам, к утру 18 мая на поле собралось около полумиллиона человек. Неминуема началась давка, люди падали в ямы, спотыкались из-за неровностей почвы, и раз споткнувшись, погибали под ногами остальных. По официальным данным, погибло 1389 человек, в печати говорили о четырех тысячах, а раненных, как водится, никто не считал. Все ждали, что царь объявит траур или хотя бы отменит коронационные торжества. Но ничуть не бывало – вечером того же дня царь танцует на великолепном балу у французского посла, в то время как Москва еще собирала погибших. Главный устроитель торжеств и главный виновник Ходынской трагедии – дядя царя Сергей Александрович получил от царя… благодарность "за образцовую подготовку и проведение торжеств" (Сергей Александрович после этих событий получил в народе кличку – князь Ходынский). Единственным виновником был назван московский полицмейстер Власовский, которого уволили со службы с сохранением пенсии. Царь милостиво выделили в помощь семьям пострадавших 90 тыс. руб. на всех. (коронационные торжества обошлись в 100 миллионов). Слов нет, поведение царя выгляди просто как образец добродетели!

Я не буду приводить другие эпизоды жития святого Николая. Но неужели трудно понять, что тот царь, в течение правления которого произошло две революции, причем в феврале 1917 года на его защиту не встал никто, явно не может быть идеалом для подражания. Достаточно заглянуть в любой учебник истории, чтобы увидеть: этот человек был не просто неприспособлен к управлению государством, но он сделал все, чтобы это государство оказалось на грани гибели. Стараниями царя и не менее бездарного окружения это государство было втянуто в две войны и проиграло обе (русско-японскую и первую мировую). Более того, ели народ в начале правления Николая еще надеялся на царскую власть, то после Ходынки и кровавого воскресенья 9 января 1905 года от монархизма народ был избавлен, но не стараниями революционеров, а самой властью. Почему же тогда сегодняшние деятели РПЦ объявили это ничтожество святым?

Ответ на этот вопрос можно найти у самого царя. Вот некоторые его автографы, приведенные в книге советского историка М.К. Касвинова:

"Томский губернатор в годовом отчете пишет, что "необходимо строить побольше храмов", и не только в городах, но особенно "в сельских местностях". Резолюция царя на полях: Вопрос этот очень близок моему сердцу." <…>

Олонецкий губернатор в годовом отчете сообщает, что стараниями земств в подведомственных ему районах "открыты еще сто семнадцать народных школ". Резолюция: Излишняя торопливость в этом направлении совсем нежелательна". <…>

Саратовский губернатор (будущий премьер-министр) Столыпин в отчете делится опытом: оказалась эффективной практика усмирения бунтующих крестьян с помощью небольших конных вооруженных отрядов… Выяснилось преимущество этих отрядов перед пехотой: они более подвижны и "с самого начала очень удачно разгоняют толпу нагайками." Надпись его величества: Вполне разделяю этот взгляд."

Так, вместо народных школ царь требует увеличивать число церковно-приходских, крестьян пороть, увеличивать штат политической полиции и строить побольше тюрем. Но зато царь-то православный…

Разумеется, атеистам должно быть абсолютно все равно, кого объявляет святыми православная или любая другая церковь. Но с другой стороны, канонизация Николая II – это политическая демонстрация церкви, это определение ее идеала политического устройства и одновременно – демонстрация желания вернуться именно к такому политическому устройству. И это ее стремление выходит за рамки чисто церковных дел и говорит, во-первых, об идеологической направленности официального православия, а, во-вторых, о его моральном облике. Ибо объявление святым "кровавого" царя – это довольно странный жест для церкви, которая проповедует (по крайней мере, на бумаге) заповедь "не убий".

Стремление вернуться к благословенным временам церковь проявила не только канонизацией Николая. На соборе был принят очень интересный документ: "Основы социальной концепции Русской Православной церкви". В его 16 разделах заключено отношение РПЦ ко всем сферам современной жизни, и некоторые пункты этого весьма объемного документа не могут не вызывать интереса.

В отношении политики церковь формально провозглашает отказ от политической борьбы: "Подтвердить невозможность для церковной Полноты поддержки каких-либо из политических партий, движений, блоков, союзов и тому подобных организаций, а также отдельных их деятелей, в первую очередь в ходе предвыборных кампаний... Считать также крайне нежелательным членство священнослужителей в политических партиях, движениях, союзах, блоках и им подобных организациях, в первую очередь ведущих предвыборную борьбу". Но это нежелание церкви участвовать в политике – это не более, чем нежелание бороться на равных со светскими политическими организациями. РПЦ хочет с самого начала оказаться во много лучших условиях – рядом с государственной властью. Идеальные взаимоотношения церкви и государства представляются церковным иерархам так: обоюдное сотрудничество, взаимная поддержка и взаимная ответственность, без вторжения одной стороны в сферу исключительной компетенции другой… Государство при симфонических отношениях с Церковью ищет у нее духовной поддержки, ищет молитвы за себя и благословения на деятельность, направленную на достижение целей, служащих благополучию граждан, а Церковь получает от государства помощь в создании условий, благоприятных для проповеди и для духовного окормления своих чад, являющихся одновременно гражданами государства." Приведенное положение означает воссоединение церкви и государства, со всеми вытекающими отсюда последствиями для неправославных и атеистов, а также заодно для науки и образования. Но это не только идеальные построения иерархов, этот идеал уже настойчиво проводится в жизнь. Из различных частей постановлений собора, из докладов епископов и из уже упомянутой "социальной концепции" можно составить следующий список завоеваний РПЦ на пути превращения России в государство с православной идеологией:

Эти длинные выдержки показывают лишь одно: что уже идет процесс сращивания государства и церкви и процесс этот двухсторонний и взаимовыгодный. Но что же государству от церкви? Ответ на этот вопрос уже есть в цитированных положениях. Государство получает новый рычаг управления обществом. Как известно, национальной идеи в России сейчас нет, а все попытки ее выработать с помощью специальных комиссий могли вызывать только смех. И вот, национальная идея уже есть, уже готова и основная ее часть уже давно сформулирована апостолом Павлом: "Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение" А РПЦ к апостолу добавляет современную характеристику ситуации:

С существованием свободы совести церковь все же мириться. Но с трудом. В отношении давно смирившихся такой ситуацией протестантов церковь выражает "сожаление в связи с продолжающейся либерализацией вероучения и церковной практики некоторых западных протестантских общин, что все более отдаляет их от Православной Церкви". От РПЦ, действительно, либерализации никто не дождется, даже и надеяться не стоит. Но с российским "земным институтом" у РПЦ отношения налаживаются чем дальше, тем лучше. Как видно, 14 статья российской Конституции, которая утверждает светский характер нашего государства уже не волнует ни тех, ни других.

Но для полного счастья и для беспрепятственного идеологического "окормления" граждан страны церкви не хватает совсем немного. Во-первых, слишком мало истово верующих. Правда, о. Иоанн Экономцев насчитал 80% православных в России, но это он, право же, погорячился. Постоянно посещает церкви около 10% населения. Во-вторых, церкви не хватает имущества. Мало ей того, что уже передано в ее руки, включая, кстати, памятники культуры, с которыми церковь обращается не учитывая их ценности. Поэтому собор направил президенту РФ верноподданное послание, которое начинается словами "ваше превосходительство" и гласит:

Секуляризация проходила почти во всех развитых странах мира, и нигде церковь не предъявляет претензий, требуя возврата имущества. Но Россия находится теперь на пороге нового века, только не XXI, а XVII, – до Петра, до расцвета великой светской русской культуры и до появления в этой стране демократических идей, в том числе и столь нелюбимой церковниками идеи "свободы совести". Отдаст ли государство то, что было отнято у полностью скомпрометировавшей себя православной церкви после 1917 года? Если это случится, значит, к возрождению русского средневековья будет сделан еще один шаг.

…В подлодке спасти никого не удалось. Точнее, это сделать даже толком и не пытались – власть просто лгала, что что-то кого-то пытается спасти. Потом Путин на всю страну сказал, что не надо искать виноватых, а патриарх повторил тоже самое, прибавив еще к тому же, что "он видел, как тяжело переживал все это Владимир Владимирович". Трогательное единство, не правда ли?