Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org

Советский атеизм обречен на неминуемую победу. По крайней мере, так заверяли его пропагандисты. Однако он прекратил свое существование по историческим меркам почти мгновенно. Я часто задавался вопросом, почему это произошло, и в итоге пришел к выводу, что советский атеизм был мертворожденным. С другой стороны, я убедился, что сегодняшний российский атеизм замусорен большим количеством идей и представлений, почерпнутых из мертворожденной идеологии. Они очищены от коммунистической лексики и переодеты в благообразные одежды, но все еще хорошо узнаваемы. Эти заимствованные идеи (или правильнее — заблуждения) сравнимы с вирусами. Но обо всем по порядку.

С удивлением я узнал, что крах советского атеизма — давно изучаемая в науке тема. Здесь я хочу остановиться на обзорном социологическом исследовании. Примечательно, выводы социолога, основанные на данных, совпадают с теми, к которым пришел я, анализируя наблюдения по жизни. Я перескажу содержание статьи и дополню ее своими комментариями, но поощряю всех читать оригинал и делать выводы для себя.

Источник: Froese P. Forced Secularization in Soviet Russia: Why an Atheistic Monopoly Failed. — Journal for the Scientific Study of Religion. 2004, v. 43:1, p. 35-50

Автор (Пол Фроэс) прослеживает советскую политику в сфере религии, оценивает ее результат и пытается ответить на вопрос, почему этот результат был именно таким.

Фроэс перечисляет. советские лидеры пытались подавить религию и заменить ее атеизмом. Иногда действия в этом направлении принимали крайние формы. Священнослужителей преследовали, культовые здания разрушали или принудительно закрывали. Система образования и СМИ использовались для пропаганды атеизма. Государство поощряло и финансировало атеистические организации, которые готовили пропагандистов атеизма. Существовала система гласных и негласных препятствий для тех, кто желал участвовать в религиозных организациях, и в целом верующие подвергались стигматизации. Были даже созданы ритуалы, призванные заменить религиозные. Однако к моменту распада страны большинство пожилых граждан сохранили религиозные убеждения, часть более молодого населения предпочла религию, а число атеистов быстро сократилось после краха коммунизма. Автор задается вопросом: как мировоззрение, получившее такую поддержку, могло оказаться столь малоуспешным?

Модель религиозной экономии.

Фроэс использует концепцию религиозной экономии. В этой социологической модели религии конкурируют на собственном рынке и добиваются успеха или терпят неудачу в результате собственных инициатив и способности предложить идеи, которые востребованы обществом. В результате религии занимают большую или меньшую нишу на рынке. Возможен также вариант религиозной монополии, когда одна религия использует государство, чтобы добиться доминирования. Как отмечают социологи, религиозные монополии имеют обыкновение быть слабыми и ленивыми, они порождают цинизм и апатию среди своих сторонников, которые не переходят в другие религии из-за наложенных государством ограничений. Таковой монополией была православная церковь в царской России. Фроэс отмечает, что посещение богослужений в царской России было удивительно низким в сравнении с Европой.

РПЦ сегодня также является монополией. Модель религиозной экономии предсказывает, что РПЦ истощит свои силы, станет несамостоятельной и неповоротливой, что приведет к усилению позиций религиозных меньшинств, а затем к усилению репрессивных мер, что еще больше ослабит РПЦ. Причем православные не склонны признавать свои ошибки. Откройте Православную энциклопедию. Вы прочитаете, что российская интеллигенция в 19 веке отвернулась от церкви из-за своей безнравственности и глупости. А то, что церковь была не способна следовать своему учению, помогала государству прессовать граждан и тех же интеллигентов — не в счет.

Воинствующие безбожники

Итак, в начале 20 века православная церковь не могла составить конкуренцию советам, которые ко всему прочему ее контролировали. Большевики организовали масштабную антирелигиозную кампанию, и добились некоторых успехов. "Союз воинствующих безбожников" поставил своей целью избавить советское общество от религии к 1937 году, руководствуясь идеей, что уничтожение социальных корней религии должно привести к ее смерти. Как утверждалось, в 1932 году в Союз входило 5,6 миллионов граждан. Цифра подвергается сомнению, поскольку она в 3 раза больше, чем число членов коммунистической партии в то же время. Интересно, что через девять лет Союз назвал меньшее число членов.

В том же году союз принял пятилетний план. Предполагалось создать 400,000 ячеек в городах и 600,000 в деревнях, как минимум одна ячейка должна была существовать на каждой фабрике, в каждой школе и правительственном учреждении. Распределение ячеек соответствовало распределению церковных приходов, но ячеек должно было быть больше, чем приходов.

Рекламный плакат первой и единственной переписи, в которой советские граждане отвечали на вопрос о вероисповедании

Цель безбожной пятилетки не была достигнута. Вопрос о вероисповедании включался в печально известную перепись населения 1937 года. Работа над переписью была остановлена на стадии предварительных результатов, которые не укладывались в расчеты партии. В частности граждане не хотели отвечать на вопрос о вероисповедании, а больше половины считали себя верующими. Данные переписи были засекречены, а ответственного за ее проведение Ивана Краваля и нескольких его коллег обвинили в шпионаже, вредительской деятельности и расстреляли. В дальнейшем вопрос о вероисповедании не включался ни в одну из советских переписей.

Поскольку предполагалось, что религия есть результат неравенства, уничтожение которого приведет к смерти религии, значительная религиозность советских граждан подразумевала, что, либо в СССР сохраняется неравенство, либо в марксизм закралась ошибка. Союз находился в незавидном положении. Выход из когнитивного диссонанса был найден в объявлении, что несколько сотен религиозных фанатиков пытались помешать построению коммунистического общества, и препятствовали отказу советских граждан от религии. Это подразумевало усиление воинственности.

Подавление религии приняло более мрачные формы. Так, например, Союз стремился к изъятию икон у простых граждан с последующим уничтожением. Количество действующих храмов к началу ВОВ, вероятно, было минимальным в советской истории — ок. 4000. Однако такие меры к удивлению безбожников вызвали не отмирание религии, а недовольство. И к концу 30-ых в чрезмерной борьбе против религии увидели действия врагов. Фроэс цитирует документ 1939 года:

"В течение предшествующих лет множество священников и фанатиков были объявлены контрреволюционерами, и было закрыто множество церквей. Но теперь представляется, что во многих случаях эти действия были совершены врагами, с целью увеличить враждебность к советскому правительству".

Союз воинствующих безбожников пострадал от репрессий, и его деятельность пошла на спад. Однако важно подчеркнуть, что репрессии в отношении руководства воинствующих безбожников были связаны в первую очередь с кадровыми чистками 30-ых годов.

Результат был предсказуем. Разумному человеку ясно, что воинствующий атеизм (или любая другая воинствующая идеология) обречен на неудачу. Люди не склонны считать истиной и любить то, к чему их принуждают. А принуждение приводит к тому, что против агрессивной стороны постепенно начинают выступать не только противники, но и те, кому изначально было все равно, и те, кто мог бы в других обстоятельствах поддержать. Неизбежно воинствующий атеизм оказывается один против всех и проигрывает. Удивительно, но это не ясно некоторым даже в наше время.

После войны.

В 1947 Союз воинствующих безбожников был упразднен, и его функции с имуществом перешли к обществу "Знание". Атеистическую кампанию возглавил Бонч-Бруевич. Был взят курс на пропаганду и просвещение. Патриарх Алексий не зря сокрушался на похоронах Сталина. Хрущев принес оттепель интеллигенции, но он же закончил сталинскую оттепель для церкви, призвав к новой антирелигиозной кампании. Число действующих храмов вновь стало сокращаться. За скорой отставкой Хрущева последовала недолгая передышка. Последние обострения борьбы с религией, по-видимому, имели место в начале и конце 1970-ых. После чего антирелигиозная деятельность продолжалась главным образом по инерции, особенно в период "Перестройки".

Модель религиозной экономии хорошо работает применительно к положению православной церкви в СССР. Церковь потеряла поддержку государства и подверглась гонениям. Модель предсказывает, что число ее сторонников должно значительно уменьшится. Действительно, как оценивают, число православных сократилось с 76% в 1900 году (удивительно близко к сегодняшнему уровню!), до 28% к 1970. Часть православных вымерла, новое поколение приняло атеизм или оставалось нейтральным, но треть присоединилась к сектантским направлениям, в результате суммарное число их приверженцев выросло с 11% до 30%.

Хотя советская система ограничивала религиозную деятельность, религиозные меньшинства уже обладали хорошим опытом выживания в условиях дискриминации. Они нашли множество уловок, позволявших нивелировать контроль. Служитель не мог выступать с проповедью, но он выступал с приветствием, которое превращал в проповедь. То же можно было сделать с надгробным словом. Праздники использовались для маскировки воскресных школ. Можно было также организовать хор, который больше занимался обсуждением веры, чем пением.

Банковская квитанция, принятая по недосмотру и использовавшаяся как документальное свидетельство ущемления религиозной свободы в СССР.

Именно из этой среды времен позднего совка происходит знаменитая квитанция "штраф за веру в бога". Так сектанты оказались в состоянии использовать дешевые, простые, но эффективные средства, чтобы бросить вызов антирелигиозной политике. Теперь уже нет ни политики, ни государства, которое ее осуществляло, а бумажка все еще продолжает дискредитировать.

Советские функционеры знали о росте религиозных меньшинств, но приписали его успехам пропаганды. Так историк-марксист Барменков утверждал, что рост сектантских групп обусловлен тем, что неграмотные люди в религиозной форме воспринимают идеи коммунизма.

За распадом СССР последовало резкое и существенное сокращение числа атеистов на постсоветском пространстве. Фроэс приписывает такую динамику исчезновению принуждения со стороны государства. Однако причина не столько в явном принуждении, сколько в опыте советского человека 70-80-ых годов, который точно знал, как правильно отвечать на правильные вопросы. Кажется, этот фактор снова входит в игру, но теперь в связи с православием.

Точное число атеистов оценить трудно, но компилируя доступные данные, социологи называют максимальную цифру 25% (обратите внимания, подразумеваются только убежденные атеисты, а не все неверующие). Впоследствии количество атеистов сократилось до минимума, ок 5%. Таким образом, вне советской системы атеистическая позиция не была в состоянии выжить вне рамок узких социальных групп.

Причины неудачи

1. Первостепенной причиной Фроэс называет неспособность атеистов и атеизма обратиться к потребностям и чувствам людей. Советские борцы с религией очевидно не понимали причины и сущность религиозности. Они положились на пропаганду и принуждение. Но этого недостаточно. Чтобы человек принял идею, она должна увлекать и вдохновлять его, отвечать его запросам. Религии за столетия научились это делать, атеизм — нет, если он вообще на это способен. Религия в большей мере сводится к тому, во что человек хочет верить, чем к тому, во что надо или стоило бы верить по какой-то причине. Горячий привет всем, кто видит в "просвещении масс" лекарство от религии.

2. Следующая причина вполне очевидна. Советский атеизм прямо основывался на марксизме-ленинизме. Но если основное предсказание марксизма-ленинизма (светлое коммунистическое будущее) оказалось ложным, а верным фактически противоположное, то почему следует сохранять убеждение во второстепенные идеи? В данном случае логика обывателя была безупречной. И здесь скрыт хороший урок: идеологическая ангажированность вредит атеизму.

3. Советский атеизм взвалил на себя такое бремя доказательство, с которым никогда не мог бы справится. Самый очевидный пример — попытка гарантировать, что бога-таки нет. Разумеется, никто никогда не был в состоянии привести соответствующих доказательств.

Другой пример, советские идеологи гарантировали, что религия возникла где-то в каменном веке из-за человеческих страхов или была злонамеренно изобретена для оправдания социального неравенства. Поэтому не следует думать, что религия была спущена сверху, она имеет чисто земное происхождение. Однако всякому должно быть очевидно, что у нас просто нет фактических данных, чтобы подтвердить эту идею. Здесь мы имеем дело с вероятным объяснением, которое может быть верным, а может и не быть. Поэтому оба объяснения просто являются предметом веры. Здесь, кстати, проявилась антинаучность советского атеизма — стремление делать категорические выводы без свидетельств. Я предлагал атеистам, которые тщились доказать земное происхождение религии, осуществить процесс доказательства. Показательно, в конечном счете "доказательство" сводилось к предубеждениям в духе: "Неужели вы думаете, что могло быть иначе..."

Более того, непомерное бремя доказательства означало, что простейшее возражение некой детали, могло поставить всю концепцию советского атеизма под сомнение. Именно так происходит с христианскими фундаменталистами, которые требуют абсолютной точности Библии. В результате достаточно мелкой неточности, чтобы их опровергнуть. То же было справедливо для советского атеизма. Любопытно, что некоторые бывшие атеисты называют причиной перехода в религию неспособность подтвердить некоторые идеи, продвинутые советским атеизмом как факты (жизнь самозародилась на Земле, вселенная вечна и т. п.)

Стоит упомянуть, что описанный подход защищал Е. К. Дулуман в споре с Петром Тревогиным. Дулуман писал, что мы не должны признавать, что чего-то не знаем. В противном случае верующие смогут ухватиться за наше незнание, чтобы использовать его в свою пользу. Абсурдность такого подхода очевидна. Он призывает говорить то, что заведомо не является правдой. Именно его высмеивал православный пиарщик Антон Вуйма: "В любом вопросе ссылаться на глубокомысленные научные знания. Науке известны ответы на все вопросы. Нет ничего, что неизвестно науке".

4. Атеистическая пропаганда была на редкость убогой. Мало того, что это обусловило ее неэффективность, это также позволило верующим в советское время и даже сегодня успешно высмеивать советский атеизм, перенося его стереотипы на атеизм вообще.

Так в 30-ых безбожники распространяли в деревнях брошюру "Молитва или трактор" с картинкой, на которой трактор противопоставлялся кресту. Но абсурдность противопоставления очевидна. Существование трактора не отменяет существование бога или упования на молитвы. Не обязательно выбирать что-то одно, можно совместить. Мы знаем, что религиозные фермеры во всем мире управляют тракторами. Аналогично в СССР трактористы прикрепляли к машинам кресты, а священники служили молебны (видимо, освящали, как это делают и сегодня).

Особо советские атеисты эксплуатировали тему полетов в небо. Любопытно, пропаганда завоевания небес знала перерыв, когда новый самолет потерпел крушение. Некоторые верующие даже расценили этот случай как божественную кару.

Самую известную пропаганду придумал великий научный специалист — Н. С. Хрущев, заявив, что неспособность Гагарина отыскать следы жизнедеятельности бога на орбите Земли что-то доказывает. Человек выдающегося образования, Хрущев просто забыл слова Иоанна Домаскина еще 8 века "бог невидим", не говоря уже о Ин. 1:18.

По информации православного сайта: «Чин великого освящения храма Преображения Господня в Звездном городке. Божественная литургия в новоосвященном храме»

Идея, что полеты в космос несовместимы с верой в бога или даже религией, просто абсурдна. Как результат мы недавно наблюдали советских космонавтов в свеже построенном храме. Разумеется, для РПЦ храм в Звездном городке не просто еще одна церковная лавка. Это идеологическая победа над глупой попыткой использования космонавтики для обоснования атеизма вкупе с угрозой показать последнего попа. (Это для тех, кто считает, что советский атеизм — дело прошлого, и он уже не оказывает своего тлетворного влияния).

Мы также видели летчика-космонавта, героя Советского союза Георгия Гречко, который резонно говорил, что если космонавтам легче от окропления святой водой перед полетом, то пусть окропляются. Любопытно, что в данном случае религия смогла предложить больше, чем атеизм. Но ожидаемо, поскольку представители рискованных профессий часто суеверны. Более того, как мы недавно выяснили, работу в космической сфере вообще можно представить как деятельность в основе своей религиозную и отыскать для этого оправдание в священных книгах (фильм "Космос как послушание").

И снова советские идеологи не понимали природы религиозного сознания. По той же причине коммунисты легко подавили религиозные организации, но не смогли подавить обряды, как не старались. Хороший пример того, как атеистическая пропаганда оказалась не в состоянии обосновать, почему крещение — это плохо. Вновь, атеисты поверхностно понимали веру. Ни один атеист никогда не сможет доказать, что крещение ничего не дает, в то же время очевидного вреда от него тоже нет, почему бы не покрестить. Не говоря уже о том, что многое люди делают чисто по традиции, не задумываясь "зачем".

5. Советский атеизм испытывал недостаток в том, на чем, как утверждалось, он базировался — в науке. Причины вполне понятны. Наука не может опровергнуть метафизические идеи. Она может вступать в конфликт только с некоторыми суждениями о природе, которые выдвигают религии. Но эти суждения вторичны для религиозных учений. Ученые по большей части избегали темы борьбы с религией, поскольку результаты их работы не затрагивали метафизику. Даже когда они были атеистами, их аргументы за атеизм базировались на мировоззренческих посылках, а не на том, что они публиковали как ученые. Так называемый курс "Научного атеизма" сводился собственно не к атеизму, а к религиоведению с марксистским пониманием религии и с негативным описанием истории религий. В целом сам курс вызывал тоску у студентов и воспринимался как часть идеологической обязаловки.

6. С предыдущим пунктом трогательно гармонирует то обстоятельство, что советский атеизм был ближе к догме, чем к науке. Много раз отмечалась поразительная близость советской идеологии к религии, которую часто подытоживают словами "коммунизм — тоже религия". Что вызывает праведный гнев у коммунистов-марксистов, мол, иди, читай в умной книжке, что такое религия, и не делай ошибок. Возражение справедливое, но чисто формальное. Действительно, советская идеология не может быть названа религией. Но, не будучи религией, она функционировала фактически как религия, что может быть даже хуже. Поскольку, провозглашая рационализм, она была в большей мере иррациональна; она была близка к религии, претендуя на то, что являлась ее противоположностью.

Параллели слишком очевидны. Зрелищность и торжественность церемоний. Сочинения Ленина, Маркса, Энгельса стали своего рода священными книгами пророков, их цитировали как заключительный аргумент, против которого невозможно было возражать. Примечательна практика подчеркивания угодных и забвение неугодных мест столь типичная для богословов. Фактическое обожествление вождей. Саму фразу "культ личности" придумали отнюдь не враги коммунизма. Любопытно, после смерти Сталина появилось предложение сделать его вечным членом многих коммунистических организаций. Мой первый школьный учебник начинался словами "Ленин жил. Ленин жив. Ленин будет жить". Новые объекты для почитания — аналоги икон. Даже мощи Ленина. Идеологизированный моральный кодекс и описание высшей цели и единственно-правильного смысла жизни. Деление всей истории на то, что было до 1917 года, и то, что было после. Светлое будущее, противопоставление себя плохому внешнему миру, который ожидает скорая погибель. И, конечно, фанатизм с делением на черное и белое "марксизм-ленинизм — истина, все остальное — ложь, которую следует ругать и ненавидеть", запрет подвергать идеи или идеалы сомнению или говорить о них плохо, своего рода запрет богохульства. Некоторые ученые даже предлагают термин "светская религия".

Советский атеизм был частью этого безумия. Не следует поэтому сильно удивляться распространенному клише "атеизм тоже религия".

Иронично, в 90-ые годы многие стали свидетелями случаев, когда ярые коммунисты превращались в ярых верующих. Костяк сегодняшних православных составляют женщины, родившиеся в 50-60-ых годах, выросшие и жившие в условиях идеологической обработки.

7. Пропагандисты и агитаторы атеизма имели крайне слабую подготовку. Вооруженные наукой, просвещенные идейные борцы явно уступали религиозным апологетам. Удивительно, для советских атеистов оказалась недостижима даже планка свидетелей Иеговы, которые специально обучаются общаться, находить убедительные аргументы и отвечать на все возможные вопросы. Как отмечает Фроэс, пропагандисты атеизма часто не могли дать ответы на многие простые вопросы, на которые легко отвечают религиозные люди (сейчас не важно, насколько эти ответы правильны, уместно лишь то, насколько они убедительны для обывателей).

8. Навязывание атеизма и подавление свободы совести. Люди не склонны верить в то, к чему их принуждают. Если некая идея является истинной, то демонстрации истинности должно быть достаточно, чтобы ее признать. А принуждение вызывает резонные сомнения в истинности.

9. В конечном счете, советский атеизм может быть рассмотрен как эквивалент религиозной монополии, слабый, ленивый, тепличный, оторванный от реальности, выживающий за счет государственного иждивения и подавления конкурентов. Он оказался настолько слаб, что после исчезновения государственной поддержки не смог самостоятельно существовать в организованной форме. Фроэс резонно замечает:

"По контрасту, успешные религиозные движения непрерывно развиваются, чтобы удовлетворять требованиям их среды и иметь дело с современными проблемами. Успешные направления христианства, ислама, иудаизма предлагают объяснения для несметного количества социальных проблем. Объяснения, которые были сформулированы и усовершенствованны искусными богословами в течение столетий"

По моему скромному мнению, сама идея массового атеизма наивна. Она неизбежно обречена либо на неудачу, либо на превращение в догму и мимикрию под религию, как это случилось с советским атеизмом.

Некоторые комментаторы возразили, что в упадке советского атеизма повинна главным образом религиозная пропаганда, последовавшая после распада СССР. Однако возражение обессмысливает само себя. Во-первых, оно ложно. Мы знаем, что приверженность идеям может выживать столетиями в условиях жесточайшей пропаганды и даже репрессий. Старообрядцы все еще существуют, а советская пропаганда была не в состоянии вытравить религиозность. Во-вторых, это возражение обессмысливает саму идею просвещения. Если убеждения можно так быстро выпилить простой пропагандой, то просвещение может быть только временным. То есть затея с распространением атеизма не может иметь долгосрочных результатов, а, следовательно, бессмысленна.

Я убежден, что в критике советского атеизма нуждаются больше всех и в первую очередь сами атеисты. Чем быстрее они осознают никчемность советского атеизма и отвергнут его последние проявления, тем лучше. Есть наглядный пример КАК НЕ НАДО ДЕЛАТЬ. О чем еще можно мечтать? Как не странно, есть насущная необходимость в подобном отказе. Часто можно встретить атеистов даже настроенных враждебно к коммунизму, которые используют советские штампы, очищенные от чуждой лексики. Загляните на А-сайт, создатели которого следуют совковым стереотипам чуть больше, чем, кажется, способны осознать сами. Его главный автор — Дулуман — реликт советского атеизма прибегает к аргументам уровня "Теорема Ферма доказана, стало быть, бога нет". Или авторы Aclub (вроде не марксисты), у которых самыми первыми разделами являются не больше не меньше "Идеология атеизма" и "Теория эволюции". Создатели одного из лучших в рунете тематических сайтов дали ему имя "Научный атеизм", видимо не подозревая, что этот оксюморон был введен в обращение не учеными, а ЦК КПСС.

Если атеисты не хотят оставаться презираемыми чудаками, то тщательная дезинфекция от возбудителей советского атеизма должна стать первым шагом. Разруха атеизма там, где некоторые атеисты в меньшей степени готовы ее искать — в головах.

Автор статьи попросил редакцию НА остаться анонимным.