Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org

До недавнего времени идея о том, что религия и политика несовместимы, была аксиомой для большинства западных либеральных государственных деятелей.

В либерально-демократических обществах публичных политиков принято считать своеобразными индикаторами общественных настроений. Политик, особенно перед выборами, вряд ли будет совершать поступки или проповедовать идеи, явно неприятные его избирателям. Отсюда и нежелание рассказывать о своих религиозных симпатиях или антипатиях. В государствах, где право на свободу совести является действительным правом, а не декларацией, политик, явно заявляющий о своей религиозности, может проиграть очередные выборы.

Однако на наших глазах эта практика теряет свою актуальность.

Чем именно рискует политик, рассказавший широкой публике о своих "отношениях со Всевышним", хорошо видно на примере Тони Блэра, премьер-министра Великобритании. Его часто сравнивают с другим английским премьером - Уильямом Гладстоном, прославившимся своей религиозностью. По вечерам Гладстон, бывало, выходил на улицы Лондона, находил там падших женщин, приводил в свой кабинет, читал им Новый Завет, а после этого хлестал себя бичом до изнеможения.

В интервью газете "The Times" Блэр заявил, что "готов предстать перед Создателем и ответить за смерть английских солдат в Ираке". Немногим раньше он не захотел "уподобиться Понтию Пилату, который слишком часто прислушивался к чужим советам и зависел от общественного мнения". Блэр подчеркнул, что он не может "умыть руки и оставить тирана у власти". Речь шла о Саддаме Хусейне и о начале военной операции в Ираке.

После таких откровений пресса буквально ополчилась на Блэра. "Очевидное различие между Блэром и Гладстоном состоит в том, что Гладстон мучил себя в тиши кабинета, а Блэру нравится делать это у всех на виду", - написала "The Daily Telegraph". Однако, к удивлению журналистов и политологов, большая часть английской публики с пониманием восприняла "исповедь" премьера.

Один за другим лидеры государств, считающихся мировыми эталонами демократии, "тащат" Бога во власть. Понятие "воля Божья", которое всегда было "товарным знаком" Церкви, - становится сейчас реальным аргументом принятия судьбоносных для страны решений. Более того, эта тенденция не вызывает отторжения у большинства рядовых избирателей.

Тут же стоит упомянуть и еще один фактор, чрезвычайно способствовавший возвращению слов "Бог" и "вера" не только в большую политику, но и в повседневную жизнь. Речь идет об агрессивном исламе. Большинство террористических организаций борются за "установление исламского миропорядка". Даже у человека, далекого от религии и не считающего себя представителем "иудео-христианской цивилизации", это вызывает отторжение. Более того, на фоне подобных заявлений псевдорелигиозная риторика политических деятелей воспринимается как должное.

Другими словами, по сравнению с перспективой триумфа воинственного ислама, перспектива общества, основанного на трех G - God, Gun and Government (Бог, оружие и правительство), кажется рядовому избирателю, в данном случае американскому, вполне приемлемой.

Горькая ирония этой тенденции заключается в том, что российское общество пока не до конца осознало опасности складывающейся ситуации. Наши граждане более охотно протестуют против экспорта куриных окорочков из США, чем против экспорта исламской революции из Ирана.

За последние несколько лет мир стал настолько сложным, что человечество решило вновь обратиться за помощью к Богу. Религия тем и хороша, что она дает простые ответы на самые сложные вопросы. В современном мире религия обеспечивает человеку неизменную систему координат. Мир вокруг может меняться, но понятия "добра и зла" в свете религии остаются неизменными.

В политике религия - это своего рода карт-бланш. Политик, опирающийся на свои религиозные убеждения, абсолютно свободен в принятии решений. Ему не нужно доказывать, что то или иное решение является правильным. Точнее, для него исчезает необходимость в рациональной аргументации своих действий. Если он говорит, что поступает, "как ему повелел Бог", то какой контраргумент тут можно выдвинуть? О чем здесь тогда можно спорить?

Похоже, на наших глазах формируется "новый мировой порядок". Настоящим его апостолом можно назвать прежде всего президента США Джорджа Буша. Он, пожалуй, совершил самый решительный шаг в сторону утверждения религии в качестве основной политической силы. Журналист "The New York Times" Билл Келлер утверждает, что дружеские отношения между Бушем и Владимиром Путиным во многом сложились на религиозной почве: "Буш говорит, что история с крестиком российского президента помогла ему установить с Путиным особую связь". "Не случайно и то, что отношения Буша с религиозным Тони Блэром складываются куда лучше, чем с нарочито секулярными Герхардом Шредером или Жаком Шираком. Шредер, как известно, был первым немецким канцлером, который не сказал "и да поможет мне Бог" в заключение своей присяги", - пишет Келлер.

Религиозность лидера обычно накладывает отпечаток не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику. Джордж Буш, как известно, аборты не поощряет и ратует за принятие крайне строго по этому поводу законодательства.

Стоит отметить, что дискуссии о взаимоотношениях государства и Церкви идут не только в США, но и в Германии, Италии, Франции, Греции и России. В этом смысле позиция Владимира Путина особенно в сравнении с другими политиками во многом кажется предпочтительней. Про то, что президент у нас человек верующий, знают все. Этот факт с восторгом смакует пресса, однако сам Владимир Путин от обсуждения этого деликатного вопроса уклоняется. Весьма разительный контраст не только по сравнению с западными политиками-проповедниками, но и политиками-"подсвечниками" эпохи Бориса Ельцина.

Процесс постепенного возвращения религии в большую политику вызывает ужас у политологов и восторг у моралистов. Я не случайно говорю моралистов, так как у ответственных и понимающих представителей Церкви эта тенденция вызывает не меньший ужас. Им хорошо известно, что политики, которые "обрели Бога", трактовать его "волю" будут так, как это нужно им, а не так, как того требуют догматы Церкви.

Апостолы Нового порядка руководствуются не структурированной и выхолощенной Церковью верой, а слепой и фанатичной. Верой, которой в давние времена пророки низводили огонь на города. Политики, призвавшие себе в помощь такую веру, выпускают джинна из бутылки.