Точка зрения, будто верующий более счастлив, чем атеист, столь же абсурдна, как распространенное убеждение, что пьяный счастливее трезвого.
Шоу Бернард

Путеводитель
Новости
Библиотека
Дайджест
Видео
Уголок науки
Пресса
ИСС
Цитаты
Персоналии
Ссылки
Форум
Поддержка сайта
E-mail
RSS RSS

СкепсиС
Номер 2.
Follow etholog on Twitter


Подписка на новости





Rambler's Top100
Rambler's Top100



Разное


Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org



Оставить отзыв. (1)


Митрохин Николай
"Годен к нестроевой"


Почему не появились священники в погонах

Всероссийский сбор духовенства, окормляющего Вооруженные силы и правоохранительные органы России, на этот раз прошел в Улан-Удэ – "вотчине" российских буддистов. Но хозяева участвовали в нем в качестве гостей. На сбор приехали военные священники Украины, представители военного департамента раввината России, а самой многочисленной была, разумеется, делегация Русской православной церкви (РПЦ).

От трех до пяти

РПЦ позиционирует себя как представителя религиозных интересов большей части россиян. Поэтому еще в первой половине 1990-х гг. она требовала возможности для пастырской и миссионерской деятельности в тех сферах, которые в советский период были для нее наглухо закрыты. Российская армия и силовики – одна из таких сфер.

При этом "духовное окормление" понимается РПЦ прежде всего как беспрепятственная (и по возможности оплачиваемая государством) пастырская, миссионерская и катехизаторская деятельность в воинских подразделениях. Но законодательство РФ запрещает создание и деятельность всех типов общественных и религиозных организаций по производственному принципу, в том числе (если не в первую очередь) в воинских частях. Поэтому пожелание РПЦ о придании официального статуса войсковому духовенству (тем более финансирование деятельности оного на постоянной основе) остается нерешенным политическим вопросом. Он входит в комплекс требований, которые церковь (точнее, люди, говорящие от ее имени на разных уровнях) выдвигает к государству: начиная от возвращения всей собственности, изъятой большевиками, и вплоть до принятия серьезных мер по ограничению деятельности других конфессий.

Координацией и развитием связей РПЦ с военными занимается созданный ровно 10 лет назад Синодальный отдел по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями (с 2001 г. его возглавляет протоиерей Димитрий Смирнов). Причем большинство секторов отдела отвечает за связи с конкретными правоохранительными органами и родами Вооруженных сил.

На епархиальном уровне созданы отделы c аналогичным названием, которые действуют преимущественно самостоятельно. (В отношении них "головной" отдел выполняет координационные функции.) Существуют противоречивые данные о количестве священников, взаимодействующих с военными. По данным, оглашенным главой Синодального отдела на последнем Архиерейском соборе РПЦ (в октябре 2004 г.), таковых было 2000 – примерно 8% от общего количества духовенства РПЦ. Из них лишь 950 делали это на постоянной основе. В воинских частях было построено 156 храмов и часовен. Еще около 400, располагающихся неподалеку от казарм, считались работающими с военнослужащими. Если учесть, что в РПЦ сейчас около 150 епархий (со средней численностью примерно в 180 священников), то получается, что, даже по весьма оптимистичным оценкам отдела, регулярной работой с военными занимается примерно от трех до пяти человек на епархию.

Отдел должен налаживать отношения со всеми людьми в погонах, но наиболее успешные и систематические сложились у него с армией, а также Министерством юстиции. МВД, ФСБ, МЧС поддерживают лишь эпизодические контакты с различными структурами РПЦ.

Альтернатива контрактникам

Со стороны военных за связь с РПЦ отвечают управления воспитательной работы. Они были образованы из политотделов советского времени, и возглавляют их в основном люди, обученные в рамках той системы.

После крушения СССР военные испытывали острую нехватку идеологических символов, подкрепляющих дисциплинарные ритуалы. Вот, например, мнение типичного, на мой взгляд, сторонника РПЦ из среды армейского командования – начальника Тульского артиллерийского инженерного института генерал-майора Волкова, записанное мною в присутствии настоятеля храма этого учебного заведения: "Церковь у нас участвует во всех ритуальных мероприятиях. Мы и крестим тут [в храме], и венчаем. Только, единственное, я попросил, чтобы не отпевали. <…> Меня тут спрашивают: а вот как памятники Ленину стоят и церкви [восстанавливаются]. Я считаю, что и пусть стоят – то история, а это подарок".

Подыгрывающее этим настроениям духовенство, например епископ Петропавловский Игнатий (Пологрудов), выходивший в море в качестве члена экипажа подводной лодки, излагает это так: "Что такое армия? Это то место, где молодой человек на два года изолируется от гражданского общества, в том числе и от его негативного, разлагающего влияния. Почему не использовать в полную силу это время для воспитания в юношах духа патриотизма?!"

А глава Синодального отдела протоиерей Димитрий Смирнов еще более прямолинеен: "Я думаю, что у нас патриотизм на высоком уровне. Во всяком случае, реакция нашего народа на то, что происходит со страной, более значительна, чем в Европе. Ни в одной стране мира люди не соглашаются умирать бесплатно. А у нас – пожалуйста". Получается, что религиозно мотивированная армия нужна еще и как альтернатива военнослужащим-контрактникам.

Сейчас требования РПЦ фокусируются на введении ("возрождении") института военных капелланов. Для обоснования этого РПЦ использует мифы о зависимости успехов страны на поле брани от помощи церкви. Вот, например, цитата из методической брошюры по работе с военнослужащими, выпущенной активно работающей в этом направлении Екатеринбургской епархией: "Связь армии с церковью в России во все времена была достаточно крепкой, усиливалась в периоды испытаний. История защиты Отечества тесно переплетена у нас с историей Русской православной церкви".

Духовенство внушает, что лишь после того, как Сталин начал открывать церкви и вернул священников из тюрем, наметился решительный перелом в войне. А начальник Синодального отдела протоиерей Димитрий Смирнов публично утверждает, что во время войны над городами на самолетах возили иконы для защиты от врага и что Сталин "из практических соображений" решил превзойти Гитлера количеством открытых храмов. Забывая, видимо, о том, что большинство церквей было открыто на оккупированных территориях при поддержке немецкого командования. Встреча Сталина с архиереями, породившая РПЦ в ее нынешнем виде, состоялась осенью 1943 г., а освобождение священников (и то далеко не всех) из тюрем пришлось и вовсе на 1947–1948 гг.

От наград не отказываются

Первый глава Синодального отдела – епископ Красногорский Савва (Волков) – в 2001 г. вынужден был подать в отставку. За шесть лет он не добился никаких заметных результатов в деле налаживания отношений с военнослужащими (и в первую очередь в реализации идеи военного капелланства).

Новый глава отдела протоиерей Димитрий Смирнов – весьма энергичный священник, принадлежащий к фундаменталистскому крылу РПЦ. Это дает ему большое поле для маневра внутри самой церкви, но он слишком несовременен даже для военных. За четыре года он сумел существенно активизировать работу Синодального отдела – сотрудники его стали чаще бывать на публичных мероприятиях с участием военных, наладилась некоторая координация с епархиальными отделами, однако, насколько известно, этим его достижения и ограничиваются.

РПЦ хочет, чтобы государство оградило военнослужащих от влияния ее религиозных конкурентов. Этому служит тезис о "духовной безопасности" страны: мол, любой сектант (или католик) может оказаться потенциальным шпионом, и "завербованный" им военнослужащий начнет работать на заграничного врага. Духовенство РПЦ готово терпеть в армии конкурентов в лице исламских, буддистских и иудейских священнослужителей, но на подчиненных ролях – занимающихся окормлением только "своих" этнических групп.

Реально работать с армией готовы протестанты и уже несколько лет имеют для этого действующую структуру: Союз христиан – военнослужащих России (СХВР). В подконтрольном ему Российско-Американском христианском университете с 2003 г. есть факультет, где священнослужителям протестантских церквей дают в качестве второго образования военную специализацию (с упором на психологию и педагогику).

Борьбе с сектантами, кстати, и был посвящен прошедший недавно в Улан-Удэ всероссийский сбор духовенства, окормляющего Вооруженные силы и правоохранительные органы. Место для его проведения было выбрано отнюдь не случайно: в Бурятии (и кое-где еще в Сибири) зарегистрированных групп протестантов больше, чем православных. А для близлежащего Дальнего Востока такая ситуация вообще характерна в целом.

Но и в традиционно православных регионах допуск протестантов на территорию воинской части зависит от воли ее командира. Известно немало примеров (хотя религиозные меньшинства стараются не афишировать свои успехи в среде военных), когда с одобрения командования регулярный доступ в части получали не только протестанты, но и представители альтернативных РПЦ православных церквей.

Со стороны высокопоставленных военных явный интерес к РПЦ проявлял только недолго проработавший на своем посту министр обороны Игорь Родионов. Именно в его время между РПЦ и Министерством обороны было подписано (в апреле 1997 г.) расширенное соглашение о сотрудничестве, которое Синодальный отдел активно использовал для усиления своего влияния в армии.

Остальные министры демонстрировали уважительное отношение к РПЦ в рамках публичных ритуалов (посещение храмов президентом или главой правительства), допускали ее деятельность в армии в границах договора о сотрудничестве и принимали церковные награды. Однако реального интереса к реализации договоров они, насколько известно, не проявляли. В свою очередь, РПЦ не хватало квалифицированных работников, чтобы пролоббировать нужные ей инициативы, даже в период максимального благоприятствования – в 1996 – 2000 гг.

Место для свиданий

С приходом команды Путина Кремль взял курс на сдерживание активности церкви во всех значимых, с его точки зрения, общественных сферах (имущественной, медиа, культурной). Оборонная не стала исключением: РПЦ не получила однозначного поощрения в своих попытках закрепиться в армии, а реализация уже достигнутых договоров и совместных проектов была передана на усмотрение конкретных командиров подразделений.

Сама церковь при всем своем желании и наличии достаточного числа сторонников среди людей в погонах так и не сумела развернуть серьезную катехизаторскую работу. Работа с военными свелась у священников в основном к присутствию на торжественных мероприятиях в частях и эпизодическому крещению групп новобранцев, сопровождаемому раздачей икон и брошюрок.

Весьма образованный и энергичный настоятель храма (при упоминавшемся выше артиллерийском институте в Туле) протоиерей Георгий Антонов признал бессмысленность прямой катехизации курсантов, а также бесперспективность создания в военном вузе православной общины (пусть и неформальной). Его пастырская работа в институте заключается в чтении для желающих на одном из курсов культурологического факультатива, "который должен показать красоту православия". Его храм финансово успешен, поскольку находится в ограде института на центральном проспекте города. Настоятель заметил, что одна из причин относительной популярности храма у курсантов – использование его (не надо получать разрешения на выход в город) для встреч и бесед с барышнями.

Неудачей окончился и широко разрекламированный в середине 1990-х гг. эксперимент по созданию православных воинских частей. Предполагалось, что православные призывники смогут служить вместе и находиться под постоянным окормлением священников. Журналисты, посещавшие две воинские части, где начался эксперимент, писали о высоком уровне подготовки таких солдат и отменной дисциплине православных.

Позднее выяснилось, что в этих частях проходят службу в основном семинаристы, по каким-либо причинам призванные в армию. Но даже при том в самую известную православную воинскую часть (инженерные войска) в пос. Арсаки Владимирской области приходит не более 60 воцерковленных новобранцев в год. Более того, туда армейское командование собирает всех солдат-срочников, заявивших о своем активном членстве в той или иной религиозной конфессии. Примечательно, что даже в этой воинской части существует "дедовщина".

Потеснить психологов

В последние годы армейское руководство с определенным скепсисом стало относиться к сотрудничеству с РПЦ. Так, итоги проведенного в 2003 г. Социологическим центром Вооруженных сил исследования показали, что по сравнению с опросом 1996 г. число военнослужащих, назвавших себя православными христианами, снизилось с 76 до 50%. Социологи отметили и возросшую антипатию к официально навязываемой религиозности.

А начальник Главного управления воспитательной работы Вооруженных сил РФ генерал-полковник Резник на всероссийской научно-практической конференции "Отечество. Армия. Церковь" (ноябрь 2003 г.) публично заявил о том, что все надежды на восстановление института военных капелланов напрасны: "Возврата к дореволюционному статусу священнослужителя в армии и на флоте быть не может из-за светского характера государства, государственной системы образования, а также по причине отделения государства от церкви". По его мнению, "уравнение в правах всех религий в России также исключает введение сана военного священника".

Обнаружив, что армейское руководство не заинтересовано в усилении влияния церкви, руководство Синодального отдела тоже начало делать заявления о преждевременности института полкового священства. Протоиерей Димитрий Смирнов, оценив сложившуюся обстановку, вынужден был фактически отказаться от надежды на скорое введение института полковых священников: "Как будут развиваться отношения [церкви и Министерства обороны] дальше, трудно сказать. <…> Поэтому я полагаю, что по мере развития наша работа будет выкристаллизовываться во что-то свое".

На Архиерейском соборе он предложил сократить число военных психологов (по его данным, их было в армии 2,2 тыс.), а на освободившиеся места принять от 320 до 400 православных священников (то есть, по-видимому, все известное его отделу духовенство, реально работающее с армией) и три десятка мусульманских священнослужителей. Однако это предложение на соборе всерьез не рассматривалось.

Еще более скептически к подобным идеям относятся его подчиненные. Например, иерей Вячеслав Казгунов говорит: "Я думаю, что до учреждения института полковых священников Вооруженным силам совместно с церковью следует готовить командиров с православным мировоззрением, чтобы они не препятствовали служению священнослужителя и знали, в чем оно заключается". А сотрудник Синодального отдела протоиерей Александр Солдатенков совсем недавно высказался еще более жестко: "Священник ни в коем случае не должен принадлежать к военному ведомству. Авторитет его должен держаться не на должности или числе звездочек на погонах. Он зарабатывает авторитет своим личным опытом, личным примером".

Источник: Политический журнал

Оставить отзыв. (1)
111


Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта.
"Научный Атеизм" 1998-2013

Дизайн: Гунявый Роман      Программирование и вёрстка: Muxa