Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org

Откуда берутся в церкви прихожане, знают все. А вот о том, откуда в храме свечи, иконы, алтарь, где делают ладан и шьют рясы, редко задумываются и верующие, и неверующие. Корреспондент "Денег" Дмитрий Бутрин побывал на художественно-производственном предприятии "Софрино" Русской православной церкви, где обычные люди делают предметы, цена которых значения не имеет.

Бизнес-аспекты православной веры

Неверующему человеку на "Софрине" поначалу становится как-то не по себе: можно ли и нужно ли писать о месте, где люди производят предметы, материальная ценность которых в глазах верующих несравнима с иной их ценностью?

С одной стороны, "Софрино" - крупное промышленное предприятие со всем, что предприятию полагается: трубами котельной, проходной с "вертушкой", заводоуправлением и охранниками в лихо заломленных черных беретах. С другой стороны, слово "промышленность" не очень подходит софринскому комбинату, обеспечивающему практически все потребности Русской православной церкви в церковной утвари, иконах, свечах и многом другом. На одном производственном корпусе на высоте шестого этажа лик Спасителя, на другом во всю стену роспись - житие св. Серафима Саровского - длиной метров 15. Вместо обычного почтового ящика для анонимок на проходной ящик с надписью "Вопросы священнику". Заводоуправление снаружи выглядит как храм, к которому пристроен офисный подъезд. И это на самом деле храм - офис руководства занимает в здании совсем немного места.

Ворота комбината украшает апостольское изречение: "Вера без дела мертва есть". И как подтверждение - незаметная табличка на здании проходной, сообщающая, что помощь в ее строительстве оказал руководитель московского строительного треста ППСК ТЭЦ-25. А раньше проходная была почти такой же, как у стоящего рядом кирпичного завода.

Работники "Софрина" любят сравнивать свое предприятие с кирпичным заводом.

- Сами смотрите, - говорит Валентина Николаевна, глава типографского производства, которая по просьбе руководства показывает нам комбинат.- Соседи наши производят товар, на котором можно миллионы делать, а у них забор дырявый и вечные долги. Что мешает работать? Не хотят, просто не хотят.

Валентина выросла в семье священника московского храма и каждый день приезжает из города на "Софрино". Она не скрывает, что как полиграфист-профессионал легко могла бы найти работу в Москве. Но здесь ей интереснее.

- Не знаю, что вы тут хотите увидеть, - говорит она.- Экзотики ищете, так тут ее нет.

Работа с молитвой и без

Своим существованием ХПП "Софрино" во многом обязано кирпичному заводу: 13 гектаров земли, куда он сбрасывал отвалы, правительство в 1974 году выделило РПЦ. Через пять лет ХПП "Софрино" заработало и с тех пор не останавливалось, как бы ни складывались взаимоотношения государства и церкви.

Одно из самых важных производств - цех, где строят и собирают иконостасы. Туда мы идем в первую очередь. Для РПЦ, восстанавливающей закрытые в советские времена храмы, этот цех едва ли не самый важный, ведь без иконостаса храм существовать не может. Каждый иконостас индивидуален, для каждого храма он проектируется специалистами "Софрина" и художественной комиссией, в которой есть и архитекторы, и конструкторы, и священнослужители, определяющие, какие иконы поместить в иконостас. А собирают иконостас рабочие. Среди них много очень молодых людей, совсем не похожих на верующих.

- Мы, разумеется, берем на работу не только верующих, - говорит Валентина.- Прежде всего нужны хорошие специалисты, трудолюбивые. У нас, кстати, есть работники и других вероисповеданий. Только не надо на этом акцентироваться.

А как не акцентироваться, когда во всех производственных помещениях иконы или тексты молитвы? Икон св. Серафима Саровского, в честь которого освящен и храм, и само ХПП "Софрино", здесь больше, чем в свое время на заводах имени Ленина портретов вождя мировой революции.

- Много у вас православных? - спрашиваю я у двух работников ювелирного цеха, вышедших "предаваться пагубной привычке курения" (цитата со стенда "Уголок христианина" в проходной "Софрина").

- Да почти нет! - не задумываясь говорит один.

- Да ну, нет. Много, много... Каждый третий, а может, и больше, - говорит не то мне, не то ему его коллега. То есть как везде - православных много, верующих меньше.

Впрочем, оба соглашаются, что работать здесь очень хорошо. Во-первых, много платят (зарплата - не меньше 5000 руб., что для Подмосковья много), во-вторых, как говорит работник Сергей, "порядок на каждом шагу, да и само производство располагает".

Взаимоотношения православия и экономики на комбинате таковы: курить в течение рабочего дня разрешается не больше получаса, а в храм можно пойти в любой момент и пробыть там сколько душе угодно.

Чистое производство

Порядок на "Софрине" действительно идеальный. Готов спорить, что предприятия более чистого и ухоженного в России нет. Не видно даже окурков на асфальте - их не бросают.

Как это достигается? Очень просто. Каждому сотруднику в день положены обеденный перерыв (столовая на предприятии) и три десятиминутных перекура в аллее напротив главного производственного корпуса. Курение сверх этого времени или на рабочем месте грозит штрафом минимум в ползарплаты. Это приказ гендиректора Евгения Пархаева. Он администратор жесткий. В других приказах гендиректора, доведенных до сотрудников, немедленным увольнением караются невыход на работу без уважительной причины, пребывание в "чужом" помещении (то есть не там, где находится рабочее место), вынос с производства любой продукции и многое другое.

Конечно, строгости неизбежны там, где в производстве используются золото, серебро, драгоценные камни, цветные металлы. Но дело не только в этом, но и в личности господина Пархаева, которого на ХПП считают главным двигателем производства. Советник патриарха по экономическим вопросам, он управляет еще и гостиничным комплексом "Даниловский", принадлежащим РПЦ, и каждый день мотается туда-сюда на своем Mercedes. Впрочем, к строгости гендиректора, как и к его "шестисотому", и к лампаде, постоянно горящей возле кабинета гендиректора перед иконой св. Серафима Саровского, относятся как к само собой разумеющемуся.

- А что, лучше, когда на производстве пьют? Что плохого в строгом распорядке дня? Да и вообще, это не у нас строго, это в других местах, наверное, все слишком не в порядке, - заявляет Валентина.

Кстати, рабочие говорят, что в каждом цехе есть несколько "вечно незанятых вакансий" - люди, устраивающиеся на "Софрино" исключительно из-за высокой зарплаты, через месяц-другой уходят: тяжело.

Экономика богоугодного дела

Экономика производства на комбинате довольно проста, рассказывает Валентина на складе готовой печатной продукции - главным образом икон, которые печатаются на машинах Heidelberg. Цена любого предмета, произведенного ХПП "Софрино", жестко определяется его себестоимостью, складывающейся из стоимости материалов, стоимости оплаты труда, налогов и некоей фиксированной прибыли, направляемой исключительно на инвестиционные нужды предприятия.

Формально "Софрино" - монополист на рынке культовых предметов для нужд РПЦ. Однако такое производство, как это ни смешно, не лицензируется ни государством, ни церковью - и оклад к иконе, и кадило, и служебную, так называемую номерную, свечу для храма может производить и продавать любой желающий. И такое случается, но редко. Например, оборонные предприятия, имеющие гальванопластическое производство, периодически выкидывают на рынок оклады к иконам, кресты и проч.

Запретить такую деятельность невозможно, поэтому к конкурентам на "Софрине" относятся спокойно. Но только не к производителям "левых" свечей. Почему лучше покупать именно софринские свечи, объясняет плакат, висящий на двери свечного цеха: некачественная свеча коптит, портя иконы и храмовые росписи.

Собственное производство свечей - местная гордость. Ни один проектный институт в СССР не мог сконструировать аппарат для массового производства недорогих свечей, а на "Софрине" смогли и сейчас делают 10-15 тонн свечей в сутки. Свечной станок - это два полутораметровых барабана, расположенных в 8 м один от другого, по которым в несколько линий бежит бесконечная нить фитильной ленты. По пути она раз семь-восемь проходит через ванну с расплавленным воском. Воск остывает на барабанах, и диаметр свечи постепенно увеличивается. Затем свечная лента режется, на свечах делается тиснение - евангельское изречение "Бог есть свет". У конкурентов-кустарей его нет.

Кстати, не так давно государство вознамерилось было брать НДС с продажи свечей в храмах. С точки зрения государства - разумно, с точки зрения церкви - кощунство. Действительно, откуда в МНС знать, что в храме свечи, вообще говоря, не продают: свеча - жертва Богу. А свечной сбор, берущийся с прихожан, - это всего лишь способ окупить затраты. Разобравшись, налоговики претензии сняли.

Но в целом государство и комбинат неплохо сосуществуют. Против грандиозных теплиц, в которых выращиваются цветы и овощи для сотрудников, стоит табличка: "Построено на средства, выделенные правительством Российской Федерации в 1995 году". Правда, в 1996 году за несколько часов до Нового года местные электросети отключили (не за неуплату, а по ошибке) теплицы, и все, что могло померзнуть, померзло. На "Софрине" к происшедшему отнеслись стоически.

Высококлассных ювелиров, столяров, полиграфистов в Подмосковье немного, поэтому многие сотрудники ездят в Софрино и из Пушкина, и из Москвы, и из Люберец - автостоянка перед проходной переполнена. На "Софрине" 2500 работников - при минимуме управленцев.

Льгот при покупке материалов у ХПП нет. Алюминий и латунь продаются хорошо, и на комбинате не припомнят, чтобы кто-то отказался от прибыли в их пользу. Поэтому прибыль формируется только за счет "инвестиционной составляющей" - разницы между себестоимостью продукции и отпускной ценой. Однако тут, как объясняет Валентина, все просто: размер этой составляющей утверждает сам патриарх Алексий II, причем каждый раз повышает цены неохотно.

Поэтому громадная позолоченная церковная люстра высотой более 3 м стоит $3 тыс. Без сомнения, в светском магазине она стоила бы никак не меньше $10 тыс.- просто за внешний вид. Да, говорит Валентина, есть что обновлять на комбинате: хотелось бы нового оборудования и сокращения объемов ручного труда (его пока очень много). Но не им решать, когда это произойдет. Очень похоже на советскую экономику. Только заставить рабочих работать так, как на "Софрине", идеи Маркса не смогли, зато могут господин Пархаев и глава РПЦ - авторитетом и администрированием.

Патриарх покровительствует комбинату и интересуется всем происходящим на нем. Портрет его висит в столовой. Кстати, "Софрино" - единственное виденное мною предприятие, где столовая (здесь - трапезная) для рабочих отделана лучше, чем столовая для начальства. Кормят и там, и тут одинаково: приличный обед и с постными, и со скоромными блюдами обходится в 10-15 руб. Правда, в начальственной столовой часть ложек и вилок серебряные; остальные - алюминиевые: на такие мелочи никто внимания не обращает.

Свои и чужие

Облик православия на производстве совсем не таков, как мог бы представить себе неверующий человек, с опаской относящийся к любому проявлению религиозности. Как вести себя в месте, где производят предметы непонятного для меня назначения? Вот вы знаете, что такое кандило (не путать с кадилом)? Это большой висячий подсвечник. Я, например, до поездки в "Софрино" этого не знал. А можно ли это кандило трогать руками?

В иконописный цех идти было особенно неловко: на этом производстве работают только верующие. А процесс написания иконы мирской суеты не терпит, и непонятно, как тут отнесутся к прессе.Однако сомнения в уместности визита развеял донельзя светский предмет - ксерокс, располагающийся в центре цеха. На нем иконописцы копируют страницы книг с житиями святых, которых они изображают, чтобы читать и понимать, что изображаешь.

Да и сами иконописцы не похожи на аскетов. Нет тут того, что неверующие ищут и даже умудряются разглядеть в церкви и во всем, что с ней связано: темных углов с паутиной и бледных фанатиков. Но тишина в иконописном цехе просто поразительная.

А вот по территории комбината идет отец Петр, в руках у него чаша со святой водой и кропило. Отец Петр - важная составляющая производственного процесса. Он один из двух священников на "Софрине", освящающих готовую продукцию, отчего ювелирное изделие "Крест N9" становится предметом, цена которого значения не имеет.

Священника не интересует, что эти посторонние люди делают на территории ХПП. От того, что он окропит журналистов святой водой, полагает отец Петр, ничего дурного не случится. Да и я так думаю, хотя это мне и непривычно. Но не страшно.