|
|
|
Разное |
О возможном и невозможном в науке или где границы моделирования интеллекта. Глава 2 ОЧЕВИДНЫМ МОЖЕТ БЫТЬ ДИАМЕТРАЛЬНО ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ Ничто так не обманчиво, как слишком очевидные факты, – ответил Холмс, смеясь – Кроме того, мы можем случайно наткнуться на какие-нибудь другие столь же очевидные факты, которые не очевидны для мистера Лестрейда. Артур Конан Дойл. Записки о Шерлоке Холмсе § 1. Когда не мыть руки – необходимо! Довод очевидности для спорящих обычно имеет доказательную силу, намного превосходящую его реальную ценность. При этом под очевидностью подразумевается как то, что видел своими глазами, так и обобщение элементарно известного. Один из примеров тому дают сообщения о неких врачевателях с далеких Филиппинских островов – хилерах, которые голыми руками, без скальпеля или других инструментов, проводят сложные хирургические операции, да еще так, что потом не остается ни ран, ни швов. Например, апеллируя к очевидности, под заголовком «Я видел это собственными глазами» («Литературная газета» от 7 марта 1984 г., №10 (4972)) журналист Ш. Азадов описывает такие хирургические операции, проведенные на его глазах президентом Ассоциации филиппинских хилеров Алексом Орбито. Вот выдержки из его заметки. «Затем на пригласили в операционную. Обыкновенная комната с обыкновенным узким столом... Долгого мытья рук не было, он (хилер) просто сполоснул руки в банке с белой жидкостью. И так после каждой операции окунал руки в банку и вытирал одним и тем же полотенцем... На стол легла женщина с пупочной грыжей. Я стоял вплотную к операционному столу и хронометрировал все операции. У меня на глазах указательный палец хилера после небольшого массирования вдруг вошел в живот, как в тесто, пошла кровь, но совсем немного, и Орбито выковырнул оттуда кусок мяса. Операция продолжалась 43 секунды... Так же он удалил и аппендикс... У меня на глазах пальцы хилера легко, без разрывов ткани и нажима вошли в тело человека. Лицо пациента спокойно, слегка насторожено, но не больше. Видно, как хилер что-то делает там внутри. Затем он извлек и показал больному аппендикс и бросил его в белый тазик... Я, наклонившись, внимательно смотрел на место, откуда только что у меня на глазах извлекли аппендикс. Ни шва, ни следа раны... Самая трудная операция, которую я видел, была удаление большой опухоли... Этой операции не выдержал я... Детей он не оперирует, боится повредить психические центры, лечит только манипуляциями... При нас он отослал обратно и некоторых взрослых пациентов, ссылаясь на то, что они не выдержат». (Курсив автора этой книги.) Очевидность – вот то, что до глубины души взволновало журналиста: «Вышел я глубоко потрясенный всем увиденным. Пишу не с чьих-то слов, только то, что видел своими глазами, которым не могу не доверять. Не думаю, что мы оказались участниками какого-то аттракциона, мистического представления – это, я убежден, исключено». Проявим полное доверие к наблюдениям Ш. Азадова, но попытаемся выяснить, оставив эмоции в стороне, что же в конце концов действительно видел своими глазами журналист, а что он непреднамеренно домысливает и выдает за увиденное. Во-первых, журналист видел место на теле больного, к которому примыкала часть руки таким образом, что подразумевалось проникновение ее невидимой части в тело. Есть ли палец или рука под кожей, проверить было невозможно. самая длительная операция продолжалась меньше полутора минут, а время нахождения руки или пальца под кожей было значительно меньше, поэтому необычность ситуации неизбежно отвлекла внимание от мелких подробностей. Во-вторых, журналист малое время видел некий, не слишком кровоточащий, кусок мяса, который был ему назван как тот или иной орган. Журналист нигде не упоминает о том, что он способен определить по виду орган, извлеченный из человеческого организма. В-третьих, он явно, внимательно присматриваясь, видел своими глазами непосредственно после операции и непосредственно на ее месте неповрежденную кожу больного. Это единственное бесспорное, очевидное в прямом смысле, наблюдение. В-четвертых, журналист видел средневекового уровня грязь, условия операции, не совместимые с представлениями об антисептике. Наконец, хилер сказал, что не оперирует детей. Но из выделенных выше наблюдений Ш. Азадова бесспорно, в прямом смысле очевидно следует совершенно не тот вывод, который делает журналист. При этом даже нет необходимости обсуждать, можно или нельзя раскрыть кожу по определенным линиям с минимальными разрушениями, можно или нельзя нащупать и определить почти мгновенно тот или иной орган, можно ли его, наконец, одним движением, без боли вырвать из организма. Главнейшее наблюдение Ш. Азадова: после операции, через считанные минуты, при спокойном наблюдении в месте операции на коже не было ее следов. Не нужно обсуждать свойств человеческой кожи, нет необходимости в поисках каких-либо экзотических причин ускорения заживления ран – есть абсолютные причинно-следственные связи, не зависящие от самых утонченных реальных или фантастических способов нарушения целостности кожи: должен остаться след. Нет крови – значит, должно быть побеление от спазма сосудов, нет шва – значит должна быть зона срастания, которое не может ни при каких условиях полностью завершиться за минуты. А всего этого нет! Значит, нарушения целостности кожи и не было! Что больше всего поражает журналиста? Не то, что операция проведена, а то, что нет боли, нет следов от этой операции. Но эту очевидность, этот факт можно объяснить единственным реальным образом – руки хилера под поверхностью кожи не было, операции не было, все это фокус. Только это и видел собственными глазами журналист. А что касается изъятых органов, то хилер, весьма заинтересованный в рекламе, разрешает присутствовать при операции, разрешает его фотографировать, но он не предложил, например, установить группу крови больного и группу крови органа (а он может быть и не человеческим). И естественно, что подсознательно любой из нас восстает против предположения, что хилер – фокусник; восстает потому, что мы не можем верить в то, что хилер может хладнокровно обманывать людей, которые надеются на него, которые могли бы вылечиться другими, известными медицине реальными методами. Ш. Азадов, очевидно, настоящий журналист, потому что в своей публикации он, в меру своей научной квалификации, объективен и тем самым дает ответ на сформулированное выше недоумение и протест. Ответ этот в констатации факта отсутствия асептики при операциях и в передаче замечания хилера об операциях на детях. Допустим, что чудо есть факт и что некоторое «биополе» способно раздвигать ткани, зашивать швы и сосуды. Допустим даже, что оно способно убивать выборочно какие-то из болезнетворных микробов и вирусов, не затрагивая здоровые клетки. (Как идите, автор не поскупился на уступки.) Но зачем же хилеру, даже в этих условиях, рисковать занесением в рану инфекции? Ведь если операция факт, то его руки непосредственно контактируют с внутренними органами, а воспалительные осложнения, как известно, далеко не редкость при самой идеальной асептике. Ведь чудес и так хватает, а хилер не настолько ленив или невнимателен к внешним эффектам для того, чтобы по небрежности не мыть как следует руки? А это значит, что хилер пренебрегает асептикой сознательно. Но для чего? Очевидно, что грязь создает для хилера естественный фильтр, выбирающий из всех людей, потенциально желающих обратиться к нему за помощью, ту прослойку, по отношению к которой он считает себя свободным от моральных обязательств, которая готова и хочет безоговорочно поверить в обман. При этом выбор происходит настолько просто, безошибочно и эффективно, что лучше не сделает самая современная ЭВМ. И сам Азадов это подтверждает. Он пишет: «Признаюсь, еще до начала операций мы договорились, что мне удалят гланды, которыми я давно мучаюсь... Операции я-таки не сделал. Почему? Когда, откровенно признаюсь, я увидел, как Орбито, почти не дезинфицируя рук, переходит от одной операции к другой, и представил его пальцы у себя в горле, я почувствовал себя нехорошо и попросту ретировался с «поля боя». А теперь о последнем штрихе, который нам дает в руки объективность и наблюдательность журналиста, – о детях. Взрослые люди вольны верить во что хотят, и никто не может запретить им отдавать себя и свое здоровье в руки кого угодно. За действия же над детьми надо нести юридическую ответственность. А кроме того, дети наблюдательны и непосредственны, и на любой ступени социальной лестницы их слушают внимательно. Но внушаемость для детей принципиально иная, чем для взрослых. То, что обманывает взрослого, часто не может обмануть даже малого ребенка. Не случайно только ребенок в сказке Андерсена может провозгласить, что король голый. То, что хилер держится подальше от детей, есть убедительное подтверждение квалификации его, прежде всего, как фокусника. Правда, во всем этом остается один рациональный вопрос. Часть пациентов фильтрует отсутствие асептики, и поэтому потенциальных кандидатов на жалобу становится меньше. Часть пациентов, как пишет Азадов, отклоняет сам хилер. Некоторый (не малый!) процент неизлечимости существует и в любой научной медицине. Но все-таки должен быть определенный процент пациентов, поддерживающих интерес и реноме достоверности результатов деятельности хилеров. Среди них жертвы мнительности, неверного собственного диагноза, т.е. люди, которым операция не нужна. Думаю, что и случаи излечения хилерами действительно есть, но связаны они с тем глубоким самовнушающим потрясением, которое испытывает человек, когда из него в полном сознании извлекают без боли куски окровавленного мяса. И этот психотерапевтический эффект деятельности хилеров несомненно заслуживает пристального внимания*). В короткой газетной заметке Ш. Азадова есть еще много подробностей, указывающих на то, что, бесспорно, хилеры не более чем фокусники, а основу видимости правдоподобия всего, что о них пишут и говорят, составляет их беспощадность по отношению к людям, обращающимся к ним за помощью. Для целей, поставленных в этой книге, важно то, что объективное, пусть и самое восторженное по отношению к неверным выводам, описание очевидцами той или иной сенсации всегда содержит информацию, необходимую для того, чтобы сделать правильные выводы. Но для этого, прежде всего, необходимо желание разобраться. Было бы неправильным по отношению к новому и неизвестному всегда требовать подхода – этого быть не может, потому что раньше не было. Кроме того, представление о том, что бескровных операций быть не может, в корне неверно. Вторжение ножа в человеческое тело – вынужденная, противоестественная мера. Природа обходится без ножа. Она знает только бескровные операции. Это хорошо иллюстрируют неудачи человечества с пересадкой органов, когда природа, отторгая их, аккуратненько перекрывает все сосуды, тщательно разделяет ткани на уровне мельчайших клеток. Ничего неправдоподобного нет в том, что человек когда-нибудь научится так стимулировать защитные силы организма, что он сам, без ножа, будет отторгать по заказу любой орган или участок ткани. Надо понимать, что профессиональная медицина сегодняшнего дня идет именно этими путями. Использование радиоактивного облучения при опухолях, попытки лазерной хирургии и т.п. – все это, пусть и грубая, на «средневековом» уровне, но реализация этого направления. Вправлять грыжи человечество умело с давних пор, и нет ничего фантастического в том, что в будущем мы, может быть, научимся, не вскрывая кожу, восстанавливать тонус тканей, характерные для них связи, чтобы повторного возникновения грыжи не было. Пока еще не достигнутая цель химиотерапии рака как раз и заключается в том, чтобы заставить сам организм блокировать, отторгнуть чужеродные клетки тогда, когда их очень много. А судя по всему, когда их мало и человек полон сил, организм сам делает это достаточно часто. Что касается воспалений, аппендицита и т.п., то это и есть результат неудачных «операций» самого организма, когда «средства операции», скопившиеся в виде гноя, организму вывести не под силу. Но никогда бескровные операции не будут иметь тех форм, которые демонстрируют хилеры. На наших глазах, пока шли дискуссии о «консерваторах», отрицающих «достижения» хилеров, ученые научились создавать гибрид дифтерийного токсина и специальных клеток – антител, способных избирательно соединяться только с изуродованными раком клетками организма. После соединения токсин уничтожает больные клетки – «вырезает» опухоль самым точным образом, бескровно, не затрагивая ни одной здоровой клетки и не оставляя ни одной больной. До уровня лечебного применения метод пока еще не доведен, но работа идет. Сенсационность, как правило, сопровождает серьезные научные проблемы, характерная особенность которых – незрелость в данный момент возможных методов их решения. Иногда, как, например, в случае с Тунгусским метеоритом, описанном в § 3, заведомо несерьезное сенсационное объяснение способно сыграть положительную роль, возродив интерес к забытой проблеме, но, как правило, сенсационность на долгое время дискредитирует важное научное направление, заставляет исследователей бояться обращения к нему из-за опасности превратиться в посмешище для других специалистов. Но перед тем как рассказать о Тунгусском метеорите, нам придется вспомнить, что шарлатанство не является монополией далеких Филиппин, а встречается и в нашем непосредственном окружении. Поэтому для потенциальных желающих стать участниками-жертвами подобных сенсаций необходимо сделать серьезное предупреждение! § 2. Первое серьезное предупреждение Лечение – это, в частности, и работа самого больного, т.е. человека, официально признанного нетрудоспособным, имеющего об этом удостоверение на специальном бланке с печатями. Отсюда естественное желание вылечиться без работы, получить результат, минуя причины, которые могут к нему привести. А это, как отмечалось в § 8 гл. 1, и есть чудо. И хотя все знают, что чудес не бывает, когда речь идет о самом себе, каждый хочет верить, что они возможны. Отсюда, как ни в какой другой области, в вопросах собственного лечения от действительных или мнимых болезней возникает множество заблуждений, нередко с трагическим исходом. Тут высокий уровень образования далеко не всегда является надежной защитой, так как человек болен, и, естественно, его способность к правильным оценкам сильно или слабо нарушается. Практическая медицина в наше время достигла очень высокого уровня. Открыто и исследовано множество болезней, диагностика и лечение которых еще совсем недавно были невозможны. Но в этих и в «старых» болезнях, тем не менее, остается много неизвестного. Кроме того, основное кредо лечения – лечат не болезнь, а больного: очень многое в действии лекарств, в ходе болезни зависит от генетического типа организма, от предыстории заболеваний. На современных врачей ложится очень большая нагрузка. Кроме непосредственного лечения им приходится заполнять множество бумаг. Даже самый хороший врач, безусловно уверенный в своем диагнозе, назначивший точное и эффективное лечение, не всегда может уделить больному избыточное время, необходимое для психологического воздействия. Трудно врачу на работе при визите каждого больного заниматься утверждением собственного авторитета. И вот человек, получив все необходимые рекомендации, может остаться неудовлетворенным: почему так быстро? Может быть врач не разобрался? Результат: вместо того, чтобы работать под руководством врача, начинаются поиски чуда. В древности знания человека были малы, он не мог разобраться в множестве причин болезней, поэтому способы лечения в своем большинстве были связаны с общим стимулированием сопротивляемости организма, с тем, как помочь организму бороться самому. Правда, успехи, связанные с синтезом точно адресованных химических лекарственных средств, антибиотиков и т.п. привели к тому, что на некоторое время авторитет общеукрепляющих методов лечения несколько понизился. Время идет, период внедрения и освоения нового проходит, оно становится ординарным, но на фоне успехов повышаются требования к результатам. На новом уровне возникает профессиональный интерес к достижениям народной медицины прошлого. Дошедшие до нас рецепты древности становятся предметом серьезных исследований и на основе научных знаний эффективно используются на практике. Особо нового в этом нет, так было всегда. Но если десятилетия назад все сводилось к тому, чтобы синтезировать химические аналоги народных средств с более высокой эффективностью, то сейчас главнейшим становится выявление неизвестных ранее регулирующих систем в организме, влияние на которые и выделил народный опыт. Известно, что уже 2000 лет назад в народной медицине Греции и Рима применяли для лечения воспалений и ревматизма настои из листьев плакучей ивы. Оказалось, что эффективность этого средства связана с веществом, имя которому дало латинское название ивы, – с салициловой кислотой. Ее производное – аспирин или ацетилсалициловая кислота, – наверное, самое распространенное лекарство в истории последнего столетия: его потребление составляет многие десятки тысяч тонн в год. Но механизм действия аспирина был выяснен только в 1971 г. Он оказался связанным с ингибированием синтеза недавно открытого важнейшего класса биохимических регуляторов в организме – простагландинов. Кстати, хотя аспирин большинство считает самым безобидным из лекарственных средств, он может вызвать язву желудка или кишечника. Одно из древнейших лекарств при болезнях сердца связано с растением наперстянкой (дигиталисом). Описал его свойства еще в XVIII веке английский врач Уильям Уитеринг. Выращивавшаяся в отечественную войну на подоконниках блокадного Ленинграда, наперстянка спасла множество жизней. На ее основе создан класс эффективных современных лекарств – сердечные гликозиды. Но только в самые последние годы начинает проясняться механизм их действия, связанный с кальциевым обменом в сердечной мышце. В основе иглоукалывания, вокруг которого было столько дискуссий, как выяснилось, лежит возбуждение реальных подкожных скоплений нервных клеток, заставляющее их посылать нервные сигналы, а по сигналам вырабатываются химические вещества – медиаторы нервной деятельности. Практическое использование медиаторов – одно из новых и перспективных направлений в современной медицине. А для иглоукалывания выяснено, что электрическое сопротивление кожи является индикатором мест воздействия, что возбуждение не обязательно осуществлять иглой. Это вполне можно сделать, например, лазерным лучом. Насколько все сложно, специфично, отнюдь не похоже на чудо, можно убедиться на примере применения иглоукалывания для обезболивания при хирургических операциях. Этот метод возник в Японии и применяется там даже при вскрытии брюшной полости. Оказывается, что для внутренних органов у человека есть две системы болевых сигналов. Одна – реагирующая на медленные воздействия, другая – на быстрые. Иглоукалывание вызывает выделение химических веществ, блокирующих только медленную систему. Поэтому традиции японской медицины требуют от хирургов исключительной плавности в движениях. Если ее не будет, если рука совершит при операции быстрое движение, то больной может и умереть от болевого шока. Как видите, либо надо знать на уровне современной науки механизм действия народного средства, либо прадед, дед, отец и сын должны преемственно сохранять тысячелетний опыт народной медицины. Народные средства, лекарственные растения – это несомненная реальность. Но именно поэтому они и требуют квалифицированного и осторожного обращения. В последнее время в средней полосе массово, с азартом искателей стали выращивать дальневосточные растения. Растения прижились, а народный опыт остался на родине. Например, облепиха. В ней много и в хорошем сочетании биологически активных веществ и витаминов. Но именно поэтому облепиха противопоказана при болезнях поджелудочной железы, в том числе и потенциальных или находящихся только в зачатке. Китайский лимонник – грозди маленьких красных ягод на вьющейся лиане, которые подмосковные птицы отказываются есть даже в голодные для них годы. Это прекрасное тонизирующее средство, мягко и комплексно работающее, не создающее реакции, как кофе. Пяти-шести ягод достаточно для того, чтобы получить заряд бодрости на целый день. Выяснено, в чем секрет чудодейственности лимонника – он комплексно стимулирует адреналиновую систему человека, ответственную за его физическую и умственную трудоспособность. Но этих же нескольких ягод лимонника достаточно для того, чтобы спровоцировать незаживающие фурункулы у больного диабетом или находящегося на грани заболевания. Адреналин – антагонист инсулина, синтез которого нарушен при диабете. Ничего не знающий о съеденном лимоннике врач пропишет уколы пенициллина, а продукты превращений пенициллина еще больше угнетают синтез инсулина: становится совсем недалеко до трагедии. То же касается дальневосточной лианы – актинидии, растущей в тени, на кислых глинистых почвах, плохо пригодных для других садовых растений. В ее ягодах аскорбиновой кислоты больше, чем в аптечных таблетках самой большой дозировки. Но именно поэтому при том же диабете актинидия – яд, так как аскорбиновая кислота подавляет синтез инсулина. Видите, как много связей, далеко не всем известных, возникает между весьма невинными, пограничными с просто съедобными ягодами и только одной из болезней человека. Универсальных средств в медицине нет и быть не может. Чем более эффективно народное средство или синтезированное учеными лекарство, тем сильнее негативные последствия при его неправильном применении. Помните! Лекарственные растения, находки древней медицины – реальные сильнодействующие средства. Но!... Не во всех случаях сохранился опыт применения народных средств и указаний древней медицины. Изменился смысл слов, используемых старыми записями. Наиболее массовые и тяжелые болезни прошлого современная медицина, как правило, успешно лечит. На первый план вышли болезни, на которые раньше обращали мало внимание. Поэтому в народном опыте и сохранившихся письменных документах часто не отражены негативные связи именно с типичными современными болезнями. В прошлом знахари при всех их объективных недостатках часто были единственными, кто имел хоть какой-нибудь опыт лечения болезней в том или ином районе. Они не учились в институтах, но перенимали из поколения в поколение устный опыт искусства врачевания, перенимали со всеми суевериями, со всеми элементами шарлатанства. При отсутствии врачей в узком географическом и социальном районе со своими особенностями санитарии, со своим арсеналом растений, их деятельность могла приносить положительные результаты – это лучше чем ничего. Стремительность научно-технической революции, развитие транспорта и миграции населения, рост городов разорвали связь поколений. По устным преданиям или даже записям, без живого контакта, самые эффективные из находок знахарей использовать все равно невозможно. В лучшем случае они могут явиться основой для выбора направления научной работы, а применять можно будет только ее результаты. Осуждение, запреты далеко не редко вызывают обратную реакцию, желание поступить наперекор им. Однако, когда в повсеместной жизни, в среде соседей, сослуживцев, зачастую высокообразованных, сталкиваешься с тем, как охотно и доверчиво люди отдают себя и свое здоровье в руки незнакомых, случайных людей, невозможно сохранить беспристрастный стиль и деликатные выражения. Помните! Знахарей привлечь к ответственности можно, но нет закона, наказывающего тех, кто доверяет им свое здоровье и жизнь. Нельзя запретить взрослому человеку верить во что он хочет, нельзя запретить ему искалечить себя самого руками шарлатана. Наука, книги, журналы, газеты не могут успеть разубеждать всех, желающих верить в чудеса. Если кому-либо из читателей, несмотря ни на что, очень захочется испытать на себе очередную «сенсацию» или рекомендованного соседкой «знахаря», то помните – больница и дипломированные врачи могут не успеть или не суметь вернуть вам то, что отнимут у вас шарлатаны. Эта книга написана для тех, кто хочет сам разобраться в потоке информации, обрушивающемся сегодня на всех. Она написана для того, чтобы показать, как в незнакомых читателю областях найти правильные оценки, используя свойственные многим здравый смысл и имеющийся у них уровень знаний, даже если он только школьный. Но!... Помните! Существуют мошенники. Мнительность, внушаемость в условиях, когда человек взволнован собственной болезнью или состоянием своих близких, во все времена и у всех народов использовались, в частности, для нечестного получения денег. Человеку свойственно думать, что чем больше он потратит на лечение, тем лучше результат. Когда-то больные жертвовали деньги на различные благотворительные цели, считая, что этим они обеспечиваю свое выздоровление. Сегодня эту психологическую особенность интенсивно используют, особенно в больших городах. Основой для этого являются приемы, имеющие тысячелетнюю историю. Первое – проверка человека на готовность принять и оплатить обман, как, например, немытые руки у хилеров: если человек добровольно соглашается на такое лечение, значит он психологически созрел для того, чтобы быть обманутым. Второе – «техника безопасности» для обманщика: заставить человека стесняться сделать известным посторонним то, что он сам позволил с ним проделать. Далеко не просто обратиться в суд для наказания знахаря, если «экстрасенс» требует от молодой женщины, чтобы при «сеансе» никого не было, а на женщине совершенно не было надето синтетических вещей (в условиях современной моды!). Третье – использование наукообразной терминологии. В школе, в институте, в радиопередачах многократно фигурируют слова, к которым современный человек привыкает, которые, ему кажется, он понимает или должен понимать. Однако не так уж редко, услышав эти слова, многие не только не понимают их действительного значения, но и считают неудобным переспросить или признаться в незнании. Пусть у вас в ушах, как при детективных телевизионных передачах, начинает звучать тревожная музыка, как только вы почувствуете описанные выше характерные приемы. Тогда, независимо от уровня ваших знаний, будет понятно, что вас ждет: ярмарочные способы одурачивания неизменны и все ещё живы! И если сделанные предупреждения запомнены, то можно идти дальше от фантазий к реальным природным процессам. *)Те или иные страны и районы очень часто имеют свою специфику, мало понятную извне. В данном случае хилеры существенно используют характерную местную веру в сверхъестественное. |
Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта. |
|