Господи, ниспошли мне терпение! Сейчас! Сию же минуту!
Арнолд О.

Путеводитель
Новости
Библиотека
Дайджест
Видео
Уголок науки
Пресса
ИСС
Цитаты
Персоналии
Ссылки
Форум
Поддержка сайта
E-mail
RSS RSS

СкепсиС
Номер 2.
Follow etholog on Twitter


Подписка на новости





Rambler's Top100
Rambler's Top100



Разное


Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org



Рус Eng
Институт Свободы Совести

Аналитика

Все аналитические обозрения


Введение в правовое поле понятия «традиционные организации» ставит в неравноправное положение граждан и противоречит Конституции России.
к сборнику "Свобода вероисповедания, государственно-конфессиональные отношения и протестантизм в России."

С.А.Бурьянов, С.А.Мозговой
17.08.2002

Современные направления развития отношений Российского государства и религиозных объединений выявили новые противоречащие Конституции тенденции изменения законодательства о свободе совести. В настоящее время в Государственной Думе готовится законопроект "О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях", в основе которого идея о необходимости введения критериев "традиционности" и соответственно термина "традиционные религиозные организации" в правовое поле РФ.

Обсуждение на страницах НГ-Религии проектов концепций отношений государства с религиозными объединениями стало трансформироваться в несколько иные формы. Главная изюминка обоих обсуждавшихся проектов в виде понятия "традиционные религиозные организации" на сей раз выступает без оболочки, которой служили вышеупомянутые проекты.

На наш взгляд это в значительной мере связано с заявлениями представителей власти о том, что принятие концепции отношений государства с религиозными объединениями в обозримом будущем не планируется, при том, что заинтересованные круги не оставляют попыток протащить традиционность в правовое поле РФ. Очевидно, что статью М.Кузнецова и И.Понкина "Противоречит ли понятие "традиционные организации" Конституции России? Реализация права государства на выбор, с кем ему сотрудничать, не ущемляет прав верующих", опубликованную в № 22 НГР следует рассматривать строго в контексте этих попыток.

Прежде всего, следует отметить, что вышеупомянутый авторский коллектив, увлекшись обоснованием необходимости "введения разграничения совокупности всех религиозных объединений в России на традиционные религиозные организации и все остальные религиозные объединения, которые не являются традиционными", абсолютно не задумывается о последствиях этого разграничения в контексте проблем формирования открытого гражданского общества.

Дело в том, что выделение традиционных религиозных организаций нарушит не только конституционную норму об отделении религиозных объединений от государства и их равенстве перед законом (ч. 2 ст. 14 Конституции РФ), но и ряд взаимозависимых конституционных норм, которые каждому гарантируют свободу совести (ст. 28), равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии, убеждений (ч. 2 ст. 19).

Свобода совести, равенство прав человека и гражданина независимо от отношения к религии, отделение религиозных объединений от государства и их равенство, наряду с мировоззренческим многообразием, в качестве средства защиты человека, общества от идеологического господства любых доктрин и структур, выступает основой каждого правового демократического государства, поставившего в качестве цели построение открытого гражданского общества.

В критикуемой нами статье авторы сосредоточились на обосновании необходимости введения термина "традиционные религиозные организации" и его, якобы, соответствии Конституции РФ. Рассмотрим, насколько корректным является вышеупомянутое обоснование.

Главным своим тезисом оппоненты выдвигают вопрос о соотношении категорий "юридического" и "фактического" равенства. Авторский коллектив справедливо отмечает, что фактическое "равенство или неравенство религиозных объединений в жизни зависит от количества их членов, от их имущественного положения, социального влияния, исторической укорененности данного религиозного объединения в России". Действительно, в этом смысле некоторые конфессии, называемые "традиционными", изначально находятся в преимущественном положении. Только зачем подменять принципы права "законом джунглей"? Получается, кто сильнее и "крупнее" у того и прав больше, остальным не повезло и закон должен встать на сторону "естественного отбора" по признаку традиционности?

При социологических опросах многие из опрошенных причисляют себя к православным (идентифицируя себя по устоявшемуся стереотипу, русский – значит православный), хотя большинство из них, как отмечают социологи, не являются практикующими верующими, а храмы если и посещают, то по случаю и в связи с модой на обрядность: крещение, освящение, поминки и т.п. Безусловно, выбор людей существует и его надо уважать. Но только зачем узаконивать выбор одних в качестве правовых преимуществ по отношению к остальным, которые предпочли иной мировоззренческий выбор?

Вывод, подразумевающий закрепление фактического неравенства в качестве юридического выглядит явно некорректным как с правовой точки зрения, так и с позиций формальной логики. "Как нельзя обеспечить фактическое равенство всех людей, так и невозможно реализовать фактическое равенство религиозных объединений. Поэтому расширенная правосубъектность традиционных религиозных организаций, предполагающая преимущественное сотрудничество государства с ними, не противоречит конституционной норме о равенстве религиозных объединений пред законом". Очевидно, что декларация юридического равенства далеко не всегда является гарантией равенства фактического. В данном случае, существующее в природе физическое (умственное и иное) неравенство людей предлагается закрепить правовой нормой с вытекающими отсюда льготами для одних и ущемлением прав других. Таким образом, отказ от юридического равенства откроет путь к прямому антиправовому произволу на "законных" основаниях. В правовом государстве не должно существовать льгот и "особых условий" для отдельных церквей и религий лишь на том основании, что они являются традиционно исповедуемыми какой-то частью общества.

Следующая попытка обосновать соответствие термина "традиционные организации" конституционной норме осуществляется посредством апелляции к международному опыту. В связи с этим, следует отметить, что далеко не всякий международный опыт соответствует условиям России, как государства многонационального, поликонфессионального и посттоталитарного. И не всякий международный опыт является прогрессивным, в полной мере соответствующим нормам международного права и реалиям современности, а значит достойным подражания.

Тем не менее, авторы напоминают, что "ислам признан государственной религией в Пакистане, Иране, Саудовской Аравии, Египте, Иордании и других странах", но основное внимание уделяют странам, "которые относят к западной цивилизации". "В законодательстве Аргентины, Болгарии, Великобритании, Дании, Ирландии, Исландии, Норвегии, Швеции, Финляндии и др. стран закрепляется статус государственной или традиционной за определенной религией или же положения об особом правовом статусе определенных религиозных организаций закреплены в законодательстве страны... В тех же странах, где никакая из религий не имеет юридического статуса государственной или традиционной (ФРГ, Япония и др.), одна из существующих религиозный статус традиционной де-факто вследствие полуофициальной поддержки государственных органов государственной власти и открыто выражаемой поддержкой значительной части населения".

Действительно, во многих странах Западной Европы исторически существуют государственные конфессиональные предпочтения. В Англии и скандинавских странах явление утвердившейся церкви породила Реформация. Однако, со времен Просвещения, и в основном со времени вступления в силу Европейской конвенция о защите прав человека и основных свобод – основополагающего документа Совета Европы, развитие шло в следующих направлениях: подчиненность государству заменялась автономией конфессий, а привилегированное положение – правовым равенством всех религиозных объединений.

Конституционное право ФРГ декларирует право каждого на религиозную свободу. Другим аспектом государственно-церковного права Германии являются ограничения религиозной свободы, обусловленные специфическими особенностями (статус "субъект публичного права", церковный налог, религиозное образование), в связи с чем имеют место нарушения прав граждан и объединений.

Что касается США, то там церковь отделена от государства. В многонациональном и поликонфессиональном обществе, терпимость к иным религиозным традициям была и остается необходимым условием сохранения целостности федеральной структуры. Если в свое время Т.Джеферсон был обеспокоен тем, что отсутствие отделения церкви от государства может привести к неоправданному господству главенствующей религии, то Р.Уильямс видел в этом отделении защиту церкви от коррупции. По мнению современного американского исследователя К.Дурхэма "основная цель разделения – не наложить путы на религию, а освободить ее: освободить как от прямого государственного вмешательства и жесткого регулирования, так и от трудноуловимых искажений религиозной политики, которые всегда опасны, лишь только религия становится слишком зависимой от щедрых даров государства". В США это понимают не все, но очень многие.

Например, ряд государственных и религиозных деятелей выразил свои опасения по поводу предложения президента США Д.Буша о выделении правительственных средств (8 – 10 млрд. долларов в течение первого года) религиозным организациям, занимающихся социальным служением среди нуждающихся американцев. Они указали на то, что реализация вышеупомянутого предложения ставит под угрозу принцип отделения религиозных объединений от государства, может обернуться насильственным обращением в религию нуждающихся людей, вытеснить религиозные меньшинства, и даже столкнуть различные конфессии друг с другом. Кроме того, в качестве проблемы отмечается, что правительству придется распределять деньги налогоплательщиков между религиозными организациями, а соответствующие правовые критерии отсутствуют в принципе. Не случайно уже сейчас речь идет о выделении средств положительно зарекомендовавшим себя благотворительным учреждениям и общественным организациям, созданным (пусть даже религиозными организациями) для осуществления социальной работы.

Обобщая международную практику регулирования деятельности религиозных объединений в демократических государствах, можно сделать вывод, что она направлена на строгое ограничение возможности государственного вмешательства во внутреннюю жизнь религиозных объединений, или, по крайней мере, имеет такую тенденцию. Швеция приняла решение отделить церковь от государства после многих веков слияния. Причем инициатором отделения явилась церковь! Франция является аномалией относительно общих тенденций. В мае 2001 г. французский парламент, не смотря на протесты многих конфессий и общественности, принял закон, направленный якобы против "сект", а на самом деле против религиозной свободы.

Оправдывать исторически сложившееся, но сегодня некорректное, существование элементов государственных конфессиональных предпочтений, не смотря на конституционные принципы светскости государства и равенства религиозных объединений, позволяет наличие в некоторых демократических государствах переходной модели (кооперационной или нейтралитета) государственно-конфессиональных отношений. Эти конфессиональные предпочтения позволяют в очень значительной мере использовать конфессии в политических целях, вследствие чего Европа была, и остается театром военных действий, с ярко выраженным этно-конфессиональным характером (Ольстер, Балканы и др.).

Следует особо подчеркнуть, что переходность подразумевает постепенный отказ от этих элементов, а не наоборот, возврат к ним, как это настойчиво предлагают закрепить де-юре М.Кузнецов с И.Понкиным, и как это происходит де-факто в нашей стране.

Серьезные сомнения вызывают и другие положения, обосновывающие соответствие термина "традиционные организации" конституционной норме о равенстве религиозных объединений перед законом. В частности, утверждается, что "государство вправе по-разному сотрудничать с религиозной организацией, имеющей многовековую историю и насчитывающей сотни тысяч или миллионы последователей, и религиозной группой из нескольких десятков человек, созданной год назад". Развивая свою мысль, авторы утверждают, что "государство не может игнорировать, тот факт, что значительная часть населения нашей страны относит себя в той или иной мере или выражает каким-либо образом предпочтение к тем религиозным организациям, которые принято называть "традиционными".

Сам этот тезис также некорректен. Что означают слова "не может игнорировать"? Государство вообще не должно игнорировать своих граждан, которым оно призвано служить. Причем служить "каждому" вне зависимости от идеологических или мировоззренческих предпочтений последних или их численности.

Во-первых, официальная статистика членства в религиозных объединениях государством не ведется, законных оснований и четких правовых критериев позволяющих определять численность последователей религиозных объединений в РФ не существует. Более того, "религиозный вопрос" запрещается ставить, например, в анкетах по трудоустройству и при переписи населения, а в соответствии со ст. 3 п. 5 Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях" "никто не обязан сообщать о своем отношении к религии". Что касаемо оценки "многовековой истории" "традиционных религиозных организаций", то она является отнюдь не однозначной и не бесспорной, а значит, не может служить безупречным основанием государственных предпочтений. Многовековая история изобилует массой отрицательных примеров негативного опыта государственно-церковных отношений от которого вынуждены были отказаться последующие поколения людей все более отделяя церковь от государства и переходя к светскому обществу, главным признаком которого является свобода совести, не допускающая различное правовое положение людей по причине их мировоззренческих ориентаций.

И хотя, многие нравственные идеалы, ценности и нормы, сформировавшись исторически, поныне имеют большое значение и не утрачивают своего достоинства, их противоречивость, обусловленная архаичной природой, не позволяет принимать их в качестве правовых норм современного "информационного общества".

Во-вторых, отношения (в том числе и сотрудничество) государства с объединениями граждан должны строиться на единых правовых основаниях. В этом смысле даже "специальное" выделение религиозных объединений является весьма спорным, не говоря уже о выделении "традиционных религиозных объединений". Если следовать логике максимально широкого понимания свободы совести, то права религиозных сообществ должны рассматриваться как производные от права каждого индивида на свободу совести. А значит, деятельность религиозных объединений должна регулироваться на общих основаниях, как общественных и некоммерческих.

Далее рассуждения на бытовом уровне приводит авторский коллектив к безапелляционному утверждению, что "государство вправе выбирать, с какими религиозными организациями ему сотрудничать, взаимодействовать в большей степени, чем с остальными". Чем может быть чреват выбор и сотрудничество государства вообще, и его "силовых" структур в частности, для "остальных" судите сами. Например, 30 августа 1996 г. министр внутренних дел А. Куликов подписал с патриархом Русской православной церкви Алексием II Соглашение о сотрудничестве. В нем есть такие слова: "появилась настоятельная необходимость в защите граждан от духовной агрессии". Такого вида правонарушения нет ни в Конституции РФ, ни в Уголовном кодексе. Значит, речь идет о законной деятельности граждан, от "духовной агрессии" которых должна защищать общество милиция. Таковыми, следуя логике документа, оказываются все "неправославные", поскольку в нем далее говорится: "История свидетельствует, что Россия всегда была страной великой культуры и высокой духовности, в которой православие являлось духовной основой уникального Российского многонационального государства. Возвращение российских граждан к исконным духовным ценностям нашло понимание и поддержку в органах внутренних дел".

Авторы прямо утверждают, что введение термина "традиционные организации" подразумевает не только привилегии для одних религиозных объединений, но и "специальные" (помимо уголовного, гражданского и др. кодексов) ограничения для других. "Федеральным законом, - пишут они, - может быть установлен механизм реализации гарантии равенства религиозных объединений перед законом, ограничивающий права определенных религиозных объединений в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства".

В статье не приводится список и описание "определенных религиозных объединений", права которых подлежат "специальным" ограничениям, но их можно найти в многотомном справочнике "Новые религиозные организации России деструктивного, оккультного и неоязыческого характера" автором которого является один из наших оппонентов (И.Понкин), а правовую защиту и вышеупомянутой книги осуществляет "юридическая контора" другого оппонента - кавалера ордена преп. Сергия Радонежского III степени (за противодействие сектантской экспансии) М. Кузнецова.

Приходится сожалеть, что на практике нередки случаи, когда госчиновники для обоснования "специальных" ограничений для "определенных религиозных объединений" ссылаются на вышеупомянутый справочник.

При этом, авторы продолжают лукаво утверждать, что "расширенное сотрудничество государства с несколькими традиционными религиозными организациями не может быть признано ни прямым, ни косвенным ущемлением прав и интересов других религиозных организаций". Такое "расширенное сотрудничество" государства с избранной конфессиональной бюрократией не только ущемляет права верующих и религиозных объединений, но и лишает общество свободы мировоззренческого выбора как таковой.

Свобода мировоззренческого выбора, юридическим измерением которой является свобода совести, выступает основой каждого правового демократического государства, поставившего в качестве цели построение открытого гражданского общества. Подавляя свободу совести, авторитарные и тоталитарные режимы добиваются превращения личности в инструмент для достижения своих целей. Они хотят остаться у власти как можно дольше, если не навсегда. Поэтому сегодня, как и прежде, властные группы заинтересованы в контроле и ограничении свободы мировоззренческого выбора, чтобы, разыграв "религиозную карту", без проблем использовать общественное, групповое и индивидуальное сознание "простого" народа на очередных выборах, путем его вовлечения в сферу религиозного санкционирования.

В результате общество получает для широкого употребления лишь мифологическую имитацию свободы совести, прав человека и вообще народовластия. Господствуют властные группы, формально признавая высшую власть народа, и регулярно пользуясь услугами политтехнологов-мифотворцев, для успешного преодоления демократических процедур.

Какие бы условные критерии традиционности не предлагались учеными, они не представляются корректными ни с правовой точки зрения, ни с научной. Сама ее природа противоречива и множественна. Даже общеисторическую картину традиционного создать проблематично. Если все-таки попытаться воссоздавать традиционный смысл прошедших исторических периодов, то перед нами откроются различные по нравственному содержанию и нередко противоположные явления.

К сожалению, отечественная наука по многим вопросам до сих пор придерживается имперского взгляда, несмотря на то, что история современного федеративного государства должна рассматриваться как история союза равноправных субъектов, своего рода суммы исторического наследия в их взаимосвязи, исключающей доминирование одной нации или религии, которое было естественным для империи с господствующей в ней церковью. Прошлые схемы сегодня работают не в интересах централизации государства, а напротив, провоцируют центробежные процессы. Мир уже давно иной.

Безусловно, традиция народов и культура существовали веками. Однако, традиции людей и народов, - это одно, а идеология и политика правящей элиты, - другое. Верующие естественным образом вправе отождествлять себя с традиционной для них и их семьи религией и жить в соответствии с ее канонами. Это вполне нормальное явление, которое не терпит каких-либо возражений. Только зачем в светском государстве законодательно закреплять традиционные религиозные особенности и приоритеты?

Чтобы понять природу традиции надо заглянуть в глубь истории, ведь традиции формировались в прошлом и на протяжении длительного времени. При этом надо знать, как они формировались, и что служило основой их развития. Христианство зародилось в родовом обществе и развивалось в докапиталистическую формацию. В этом случае, социальный контроль, как функция традиции, предлагает индивиду установленный стереотип поведения. Нам же авторы предлагают ввести религиозный стереотип поведения (в основе которого доктрина Православия) в качестве "особого", "льготного" и "поощряемого" государством. Но надо помнить, что в человеческой истории, отступление от традиционного, любые поступки, диссонирующие с ним, рассматривались как нарушение нечто священного, заповедного, ставило отступников вне клановых рамок, превращало в изгоев.

Для него характерно полное неприятие и отторжение всего, выходящего за пределы привычного уклада жизни, нетерпимость к любым инновациям. Однако, если в исторические времена общественные отношения регулировало обычное право (например, адаты), которое основывалось на традициях и как правило, неписаных законах, то ныне, человечество живет в принципиально другой эпохе, по другим законам, а в области прав человека руководствуется международными документами.

Уместно в этой связи напомнить об обычае кровной мести у народов Кавказа. Хотя этот обычай возник в условиях первобытнообщинного строя как одна из мер самосохранения, самообороны, но, тем не менее, даже в последующие эпохи он оставался неписаным обычаем. Его так и не решились сделать официальной нормой закона. А наши оппоненты в XXI веке стремятся закрепить в праве традиционность религиозной системы далекого прошлого.

Безусловно, в традиционализме есть немало положительных моментов, как и отрицательных, ему присуща историческая противоречивость. Неужели нам недостаточно противоречивости действующего законодательства и необходимо его усложнять новыми?

Следуя логике И.Кузнецова и М.Понкина необходимо восстановить традицию кровной мести для одних и калым для других, шариат вместо светской правовой системы для третьих. Ведь все это так "традиционно" для России.

Таким образом, практически все тезисы и посылы авторов в целях обоснования правомочности введения в законодательство понятия "традиционная организация" при конкретном историко-правовом рассмотрении не представляются корректными, как в общем, так и в частностях. Обосновывая право государства на выбор с кем ему сотрудничать, а с кем нет, авторы в значительной мере игнорируют принятые в науке методы и основополагающие конституционно-правовые принципы. В результате чего, Российское государство предстает инструментом неких "традиционалистов", а не слугой многонационального и поликонфессионального общества, каждого человека вне зависимости от его отношения к религии.

В свое время Россия строилась как империя, а ныне это демократическое федеративное государство, которое не может брать за основу принципы формирования и функционирования Российской империи, вероисповедная политика которой делила религии на "господствующую", "терпимые" и "гонимые". Результат не замедлил сказаться в трех российских революциях. По всей видимости ни народ, ни Церковь не хотят очередного кровопролития, да и "сама дискуссия на эту тему будет деструктивной", – отметил недавно митрополит Кирилл, понимая, что обсуждение проблемы может пойти дальше и будут подняты не вполне приятные для Церкви темы.

Ответ на вопрос о соответствии понятия "традиционные организации" Конституции РФ однозначен. Противоречит. Государство не вправе выбирать, с какими религиозными организациями ему сотрудничать. Этот выбор должны делать граждане или каждый человек в отдельности. Более того, мы считаем, что выделение "традиционных религиозных организаций" и соответственно усиление финансовой и иной поддержки, а заодно и контроля со стороны государства, в конечном итоге ослабит духовные позиции этих организаций, и даже может привести к их вырождению в придаток власти, как это уже было в истории России. Как метко заметил американский исследователь государственно-церковных отношений Дерек Дэвис, государственная поддержка религии – волк в овечьей шкуре.





| Об Институте | Анонсы и новости | Пресс-релизы | Аналитика | Книжные новинки | Контакты | Подписка |
111


Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта.
"Научный Атеизм" 1998-2013

Дизайн: Гунявый Роман      Программирование и вёрстка: Muxa