Архиепископ: христианский священник, достигший более высокого ранга, нежели Иисус Христос.
Менкен Генри Луис

Путеводитель
Новости
Библиотека
Дайджест
Видео
Уголок науки
Пресса
ИСС
Цитаты
Персоналии
Ссылки
Форум
Поддержка сайта
E-mail
RSS RSS

СкепсиС
Номер 2.
Follow etholog on Twitter


Подписка на новости





Rambler's Top100
Rambler's Top100



Разное

Купите оригинальные картриджи.

Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org



Рус Eng
Институт Свободы Совести

Аналитика

Все аналитические обозрения


ДОКЛАД «ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В СФЕРЕ СВОБОДЫ СОВЕСТИ И ТЕНДЕНЦИИ ИЗМЕНЕНИЯ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА. КРАТКИЙ АНАЛИЗ».
к сборнику "Свобода вероисповедания, государственно-конфессиональные отношения и протестантизм в России."

Бурьянов Сергей Анатольевич, юрист, эксперт по вопросам свободы совести
17.08.2002

Мое выступление во многом является результатом работы нашего исследовательского негосударственного некоммерческого и вообще безбюджетного коллектива. В течение последнего года мы с Мозговым С.А. осуществляли мониторинг и анализ государственной политики в сфере свободы совести в общем, и тенденций изменения законодательства в частности. На наш взгляд, плотный ряд событий прошлого года приближаются к развязке в виде изменения законодательства о свободе совести, которая будет определять жизнь религиозных объединений и окажет значительное влияние на жизнь всего российского общества на годы вперед. Вашему вниманию предлагается сокращенная версия. Мы планируем также публикацию полной версии.

В настоящее время антиконституционные процессы в сфере свободы совести, приняли характер государственной политики и окончательно вышли из под контроля общества. Если власть сама систематически нарушает Конституцию - Основной закон страны, и держит на службе государственных чиновников, для которых нарушения прав человека стало повседневной работой, то это уже государственная политика. Массив нарушений прав человека в сфере свободы совести нарастает с каждым днем. Очень хорошо, что о нарушениях много лет пишут СМИ, все говорят, будут говорить и сегодня. Но где результат? И почему ситуация постоянно ухудшается? В чем причины?

На наш взгляд, в основе же антиконституционной государственной политики лежит создание законодательной базы, которая не только предопределяет нарушения основных прав и свобод человека в РФ, но и стимулирует этно-конфессиональную напряженность, углубление расслоения людей по отношению к мировоззренческим ценностям, которые в свою очередь лежат в основе вооруженных конфликтов на территории РФ и иных деструктивных процессов. Более того, все эти факторы способствуют тенденции к изменению конституционного строя РФ.

Практически, конституционные права каждого человека на свободу совести стали жертвой ряда факторов, среди которых доминирующими являются:

- научная неразработанность данной проблематики;

- специальные интересы власти и конфессиональной бюрократии.

Власть всегда заинтересована в своей сакрализации, использовании религии в политических целях, с целью преодоления демократических процедур, абсолютизации и приватизации власти.

Корпоративные интересы конфессий, как правило, простираются за пределы религиозных свобод (отсутствие дискриминации, равенство конфессий), а именно в сферу государственных предпочтений. Лидеры многих конфессий неоднократно заявляли, что хотят такой же "симфонии" в виде льгот и государственной поддержки, и заключения таких же договоров о сотрудничестве с государственными структурами, что и МП РПЦ. О том может ли религия с протянутой к государству рукой сохранить независимость от власти, не превратившись в ее придаток, быть "голосом совести" в обществе и вообще выполнять свое предназначение, говорить не очень принято. В этом смысле печальный исторический опыт начала XX века вообще ничему не учит.

Желанием конфессий пристроиться к государственной кормушке в своих интересах умело пользуются властные группы, выделяя среди "равных" религиозных организаций "более равные" в лице "традиционных" для использования за определенные льготы в качестве "сакрализатора". Чтобы затем, обретя в глазах электората свойства "священности" и "непогрешимости", приватизировать власть, и самое главное избежать ответственности за последствия.

Все эти факторы в значительной мере сегодня определяют состояние свободы совести, которое формируется на уровнях:

- науки и образования;

- законотворчества;

- правоприменения.

Вследствие научной неразработанности данной проблематики и неразвитости вышеупомянутых конституционных принципов как правовой категории российское законотворчество в этой сфере посвящено исключительно свободе вероисповеданий. Конституционное право каждого на свободу совести, упоминается повсеместно лишь в качестве декларации, фактически находясь вне правового поля. Таким образом, законодательство, которое по логике должно быть направлено на реализацию свободы мировоззренческого выбора, подменяется "специальным религиозным" для "специального" регулирования деятельности религиозных объединений.

Религиозные объединения традиционно являются объектом политических интересов и "специального" контроля со стороны власти, как в России, так и во многих государствах мира, вследствие чего в результате правоприменения данного "специального" законодательства не только нарушаются права верующих и религиозных меньшинств, но и размывается целый ряд демократических конституционных принципов, составляющих основу конституционного строя.

Я хочу подчеркнуть, что сакрализация (освящение) власти – это так традиционно для России. Но значит ли это, что Россия должна отказаться от курса на строительство демократического правового государства и формирования гражданского общества, отказаться от основополагающих принципов в области прав человека, определенных в Конституции и нормах международного права в угоду радетелей "традиционности", а фактически сакрализации власти?

Фактически власть, в своем стремлении к неограниченному господству не без успеха пытается навязать обществу комплекс подмен, главной из которых является подмена принципа верховенства права некой традиционностью, взращенной на идеализируемых представлениях о прошлом. Иными словами, всегда несовершенный закон подменяется всегда "совершенными" представлениями о справедливости произвольно трактуемыми по усмотрению власти (и в ее же интересах), якобы от имени народа.

Анализ реальной ситуации показывает, что "официальная" наука и законотворческий процесс, при заинтересованном и/или молчаливом согласии "традиционных" конфессий, находится под контролем власти, подводя некую научную базу под ее антиконституционную политику в сфере свободы совести.

В этом контексте характерной чертой является сращивание структур, обслуживающих интересы некоторых конфессий с органами власти и "официальной" наукой. Деятельность этих структур, носящих имитационный правозащитный характер в сфере свободы совести, направлена на реализацию корпоративных интересов только некоторых религиозных организаций. Таким образом, в РФ в сфере свободы совести проявляют активность, как правило, структуры отражающие интересы или некоторых конфессий, или власти.

В этих условиях нарушению подвергаются сами принципы права в сфере свободы совести, делая защиту непосредственно прав человека и прав объединений малоэффективной, если вообще возможной. Фактически принципы свободы совести как правовой категории до конца не осознаны, и ее защитой вообще почти никто не занимается.

Необходимость формирования правового механизма реализации свободы совести для каждого человека в современном демократическом правовом государстве, определившим в качестве цели построение открытого гражданского общества, и тем более с учетом глобальных процессов требует коренных изменений в виде пересмотра основополагающих принципов и понятийного аппарата в данной сфере.

Одним из приоритетных направлений является создание правовых предпосылок для лишения власти действующих, и возможности создания в будущем юридических механизмов контроля и использования религии, а равно и атеизма в качестве государственной идеологии.

Для сокращения и преодоления разрыва между властью и обществом властные группы должны лишиться юридических механизмов контроля и использования мировоззренческой сферы, основанных на не корректных при применении в юриспруденции терминах, в том числе заимствованных из теологии.

Но в реальности в России все происходит с точностью до наоборот. Летом 2001 г. в газете "НГ-религии" были опубликованы два проекта: кафедры религиоведения РАГС (от власти) и проект общественной организации "Институт государственно-конфессиональных отношений и права" (от клерикальных кругов, ориентированных на МП РПЦ)

Концепция отношений государства с религиозными объединениями, в случае ее принятия призвана составить основу научного обоснования реальной политики государства в данной сфере и сформировать базу для изменения законодательства о свободе совести в виде включения элементов избирательного партнерства государства с "традиционными" религиозными объединениями в "тело" Федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях". Причем идея о необходимости введения "традиционности" в правовое поле России является общим местом обоих проектов – которые если не близнецы, то родные братья.

Элементы конфессиональных предпочтений, закрепленные в неработающей в нормативном смысле преамбуле Федерального закона "О свободе совести…", заинтересованные круги пытались наполнить реальным содержанием и оформить в виде "специальной" концепции отношений государства и религиозных объединений.

В конечном итоге такая модель будет способствовать доминированию в отношениях с государством одной конфессии – "самой традиционной". Как показывает исторический опыт, не все конфессии оказываются одинаково полезны для власти, даже среди "традиционных". Отсюда неизбежность дальнейшей селекции уже среди "традиционных" религиозных организаций, в виде еще больших льгот для одних, и гонений для других. Но самое главное это то, что правовых критериев "традиционности" не существует в принципе, их создать невозможно. Любые попытки создания критериев "традиционности" антиправовые.

Более того, вызывает серьезные сомнения корректность самой постановки проблемы формирования концепции государственно-конфессиональных отношений относительно задач реализации конституционных принципов в сфере свободы совести.

В Конституции РФ и в нормах международного права, являющихся приоритетными для правовой системы России, ничего не говорится о государственно-конфессиональных отношениях и государственной вероисповедной политике, как самодостаточных явлениях.

Государственно-конфессиональные отношения и государственная вероисповедная политика как самодостаточные существовали исторически. Но с момента принятия Всеобщей декларации прав и свобод человека в 1948 году, а для России, по крайней мере, с момента принятия в 1993 году Конституции РФ, и государственно-конфессиональные отношения и государственная вероисповедная политика должны рассматриваться как производные от вышеупомянутых конституционных принципов и строго им соответствовать.

У светского демократического правового государства государства, тем более многонационального и поликонфессионального, вообще не должно быть никаких "специальных" отношений с религиозными организациями, а следовательно и концепций этих отношений. То есть, все отношения должны осуществляться на общих с иными объединениями граждан основаниях.

Признавая право каждого иметь и выражать свою точку зрения, поразительно то, что явно антиконституционный проект общественной организации "Институт государственно-конфессиональных отношений и права" был поддержан лидерами ряда конфессий среди которых В.С. Пудов (от Евангелическо-Лютеранской Церкви), С.В. Ряховский (от Российского Объединенного Союза христиан веры евангельской), и даже директором Института религии и права А.В. Пчелинцевым. Более того, эти же люди поддержали справочник автора концепции Куликова (И.Понкина) "Новые религиозные организации России деструктивного, оккультного и неоязыческого характера", в котором под ярлыком "деструктивные" содержится описание религиозных и иных общественных объединений, и который уже не раз применялся в качестве основания для административного произвола со стороны государственных чиновников, которым он был разослан.

Возникает вопрос к "поддержантам": Это что некомпетентность или некие нечистоплотные политические игры? А может и то и другое? Жаль что никто из вышеупомянутых "поддержантов" "традиционности" оказался не готов в открытой дискуссии отстоять свою точку зрения, иметь и выражать которую они, несомненно, имеют право.

Здесь уместно напомнить события 1997 г. вокруг принятия закона о свободе совести. Тогда тоже были "подписанты", а затем "отозванты", которых обманули. Ситуация повторяется? Предупреждаем – опять обманут. Чтобы не пришлось опять митинги за свободу совести возле Парка культуры им. Горького устраивать, когда уже ничего нельзя будет изменить.

К осени 2001 г. обсуждение проектов концепций отношений светского государства России с религиозными объединениями в СМИ стало трансформироваться в несколько иные формы, практически не претерпев изменений своей сути. Разница только в том, что главная "изюминка" обоих обсуждавшихся проектов в виде понятия "традиционные религиозные организации" на сей раз выступила без оболочки, которой служили вышеупомянутые проекты.

Это в значительной мере связано с заявлениями представителей власти о том, что принятие концепции отношений государства с религиозными объединениями в обозримом будущем не планируется.

При этом, заинтересованные круги, ориентированные на МП РПЦ, не оставляют попыток протащить "традиционность" в правовое поле РФ. Они сосредоточились на обосновании соответствия введения термина "традиционные религиозные организации" конституционной норме о равенстве религиозных объединений перед законом. В частности этой теме были посвящены ряд выступлений на VI Всемирном Русском Народном Соборе, публикации в СМИ.

Выделение традиционных религиозных организаций нарушит не только конституционную норму об отделении религиозных объединений от государства и их равенстве перед законом (ч. 2 ст. 14 Конституции РФ), но и еще, как минимум, ряд взаимозависимых конституционных норм, которые каждому гарантируют свободу совести (ст. 28), равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии, убеждений (ч. 2 ст. 19).

Часть обоснования непротиворечия введения термина "традиционная религиозная организация" в правовое поле России связана с рассмотрением соотношения категорий "юридического равенства" и "фактического равенства". Действительно, в этом смысле некоторые конфессии, называемые "традиционными", изначально находятся в преимущественном положении. Только зачем подменять принципы права "законом джунглей" и "дедовщиной"? Получается, кто старший и сильнейший у того больше прав? Остальным не повезло и закон должен встать на сторону "естественного отбора" по признаку традиционности?

Безусловно, выбор людей существует и его надо уважать. Но только зачем узаконивать личный выбор одних в качестве правовых преимуществ по отношению к остальным, которые предпочли иной мировоззренческий выбор?

Вывод, подразумевающий закрепление фактического неравенства в качестве юридического выглядит явно некорректным как с правовой точки зрения, так и с позиций формальной логики. Очевидно, что декларация юридического равенства далеко не всегда является гарантией равенства фактического. Но отказ даже от юридического равенства откроет путь к прямому антиправовому административному произволу, и без того ставшим обыденным каждодневным явлением, но уже на "узаконенных" основаниях.

Следующая часть обоснования соответствия введения термина "традиционные религиозные организации" конституционной норме о равенстве религиозных объединений перед законом связана с апелляцией к международному опыту в данной сфере. Здесь следует сразу отметить, что далеко не всякий международный опыт соответствует условиям России, как государства многонационального, поликонфессионального и посттоталитарного. И увы, не всякий международный опыт является прогрессивным, в полной мере соответствующим нормам международного права и реалиям современности, а значит достойным подражания.

Действительно, во многих странах Западной Европы исторически существуют государственные конфессиональные предпочтения. В Англии и скандинавских странах явление утвердившейся церкви породила Реформация. Однако, со времен Просвещения, и в основном со времени вступления в силу Европейской конвенция о защите прав человека и основных свобод – основополагающего документа Совета Европы, развитие идет в следующих направлениях: подчиненность государству заменяется автономией конфессий, а привилегированное положение – равенством всех религиозных объединений.

Обобщая международную практику регулирования деятельности религиозных объединений в демократических государствах, можно сделать вывод, что она направлена на строгое ограничение возможности государственного вмешательства во внутреннюю жизнь религиозных объединений, или, по крайней мере, имеет такую тенденцию. Например, Швеция приняла решение отделить церковь от государства после многих веков слияния. Причем инициатором отделения явилась церковь! Франция является аномалией относительно общих тенденций. В мае 2001 г. французский парламент, не смотря на протесты многих конфессий и общественности, принял закон, направленный якобы против "сект", а на самом деле против религиозной свободы вообще.

Оправдывать исторически сложившееся, но сегодня некорректное, существование элементов государственных конфессиональных предпочтений, не смотря на конституционные принципы светскости государства и равенства религиозных объединений, позволяет наличие в некоторых демократических государствах "лукавой" переходной модели (ее еще называют кооперационной или нейтралитета) государственно-конфессиональных отношений. Эти модели конфессиональных предпочтений позволяют в очень значительной мере использовать конфессии в политических целях, вследствие чего Европа была, и остается театром политических войн, с ярко выраженным этно-конфессиональным характером (Ольстер, Балканы и др.).

Следует особо подчеркнуть, что, не смотря на "лукавость" переходная модель имеет тенденцию к отказу от элементов государственных конфессиональных предпочтений, а не наоборот, возврат к ним, как это настойчиво предлагается закрепить де-юре, и как это происходит де-факто в РФ.

Очевидно также, что введение термина "традиционные религиозные организации" подразумевает не только привилегии для одних религиозных объединений, но и "специальные" (помимо уголовного и др. кодексов) ограничения для других, не попавших в заветный список "традиционных". О "специальных" ограничениях не устают говорить радетели введения "традиционности" в правовое поле, а список "традиционных религиозных организаций" содержит православие, ислам, иудаизм и буддизм.

В своем интервью НГ-Религии от 26.12.2001 г. Зорин В. Ю., назначенный министром по делам национальностей, в компетенцию которого входят и государственно-конфессиональные отношения, называет четыре "традиционные" конфессии, "которые являлись ведущими партнерами государства в решении целого ряда задач".

Совершенно очевидно, что введение понятия "традиционные религиозные организации" в правовое поле России в конечном итоге будет способствовать доминированию одной конфессии – "самой традиционной".

Введение понятия "традиционные религиозные организации" в правовое поле противоречит Конституции РФ и международным обязательствам России. Более того, выделение "традиционных религиозных организаций" и соответственно усиление финансовой и иной поддержки, а заодно и контроля со стороны государства, в конечном итоге ослабит духовные позиции этих организаций, и даже может привести к их вырождению в придаток власти, как это уже бывало в истории России.

Кроме того, есть все основания полагать, что непродуманная и опасная политика конфессиональных предпочтений федерального центра способствует, а возможно является причиной поддержки сепаратистов в "неправославных" регионах значительной частью граждан, оказавшихся гражданами "второго" сорта или даже вовсе "чужими" в своем государстве. Все это чревато сопряженным с насилием распадом федеративной системы РФ.

С одной стороны, ущербность идеи введения термина "традиционные религиозные организации" заключается в том, что права человека, в данном случае верующих, оказываются производными от прав неких самодовлеющих структур (мало похожих на добровольные объединения граждан), зачастую фактически становясь заложниками конфессиональной бюрократии.

С другой стороны, такой подход, позволяет власти использовать религию в политических целях в качестве идеологии для удержания власти, путем некоего "сотрудничества" с той самой конфессиональной бюрократией, делая уже заложниками все общество и каждого человека в отдельности, вне зависимости от того, кем он себя считает – "верующим" или "неверующим".

Неявный смысл введения "традиционности" в систему законодательства: государство как-бы предлагает людям – назовитесь верующими, станьте членом р.о. но не любого, а "традиционного", еще лучше "самого традиционного" и тогда ваши права будут защищены. Но даже в этом случае права верующих отдаются на откуп церковной бюрократии. Так и конфессиональной бюрократии хорошо, и власти удобнее – проще договориться о льготах в обмен на политическую поддержку.

Если же люди не захотят стать членами официально признанных в качестве "традиционных" конфессий, а вступят в "нетрадиционную" или вообще захотят создать свою "новую" общину (церковь), то в таком случае их свобода совести подвергается "специальным" ограничениям, не имеющих четких правовых критериев. Соответствующая антиправовая терминология уже в ходу – "секта", "зомбирование", "вербрвка" и т. д., осталось только придать ей правовой статус.

Неразвитость принципов свободы совести как правовой категории, некорректное смешение и подмена правовых понятий во многом предопределили современные антиконституционные направления развития отношений Российской Федерации и религиозных объединений, лежащие в основе новых противоречащих Конституции РФ тенденций изменения законодательства о свободе совести.

В настоящее время в Государственной Думе готовится законопроект, в основе которого идея о необходимости введения критериев "традиционности" в правовое поле РФ.

Что касается совершенствования законодательства о свободе совести, то ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" рано или поздно придется полностью отменять. Права объединений должны регулироваться на общих правовых основаниях – как общественных и некоммерческих.

В завершение хочу сказать, что свобода совести это свобода мировоззренческого выбора. Реализация этой свободы не должна связываться и ставиться в зависимость от исторически сложившихся государственно-церковных отношений и убеждений человека ("истинных" или "ложных", "правильных" или "не правильных", "традиционных" или "нетрадиционных", "ортодоксальных" или "еретических" ("сектантских"). В основе – достоинство каждой человеческой личности. Поэтому демократическое правовое государство мировоззренчески нейтрально – не берется определять и не определяет истинность или ложность убеждений и не имеет "специальных" предпочтений, не делит, таким образом, людей на "сорта".





| Об Институте | Анонсы и новости | Пресс-релизы | Аналитика | Книжные новинки | Контакты | Подписка |
111


Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта.
"Научный Атеизм" 1998-2013

Дизайн: Гунявый Роман      Программирование и вёрстка: Muxa