В издательстве Российской академии государственной службы при Президенте РФ на кафедре религиоведения вышли в свет методические материалы "Государственно-конфессиональные отношения", содержащие теоретические основы и программы соответствующих учебных дисциплин (Государственно-конфессиональные отношения. Методические материалы. Для использования в учебном процессе. - М.: РАГС, 2003.- 179 с.).

Наличие специализации "Государственно-конфессиональные отношения" обосновывается потребностью в подготовке высококвалифицированных специалистов государственной службы по связям с религиозными объединениями, которые необходимы, если следовать логике Конституции РФ, для реализации основополагающих конституционных принципов в области свободы совести.

Соответственно, указанные методические материалы призваны способствовать подготовке вышеупомянутых специалистов и удовлетворению насущной потребности в кадрах системы государственной службы. Учебный и тематический планы отражают соответствующие методологические подходы и содержание методических материалов.

Экспертный анализ призван дать ответ на вопрос, в какой мере методологические подходы и содержание методических материалов "Государственно-конфессиональные отношения" соответствуют Конституции РФ, современным научным разработкам данной проблематики, задачам построения правового демократического государства, а значит, и будут способствовать подготовке высококвалифицированных специалистов государственной службы?

Объектом анализа являются, как общие методологические подходы, так и отдельные аспекты в связи с содержанием методических материалов.

Касаясь общетеоретических и методологических подходов, лежащих в основе методических материалов "Государственно-конфессиональные отношения", прежде всего, необходимо определить корректность самой постановки проблемы формирования государственно-конфессиональных отношений и государственной вероисповедной политики относительно задач реализации конституционных принципов в сфере свободы совести.

В Конституции РФ и в нормах международного права, являющихся приоритетными для правовой системы России, ничего не говорится о государственно-конфессиональных отношениях и государственной вероисповедной политике, как самодовлеющих явлениях. Более того, подтверждая приверженность общепризнанным принципам и нормам международного права, Конституция РФ декларирует в качестве правовой основы принципы свободы совести каждому (ст.28), светскости государства и равенства религиозных объединений перед законом (ст.14), равенства прав и свобод гражданина независимо от отношения к религии, убеждений (ст. 19) и ряд других принципов, имеющих значение только во взаимной связи.

Государственно-конфессиональные отношения и государственная вероисповедная политика, как самодовлеющие явления существовали исторически. Но, по крайней мере, с момента принятия в 1993 году всенародным голосованием Конституции РФ, и государственно-конфессиональные отношения и государственная вероисповедная политика должны рассматриваться как производные от вышеупомянутых конституционных принципов и строго им соответствовать.

В данном контексте можно предположить как минимум два, принципиально разных методологических подхода. А именно:

1. соответствующий конституционным принципам свободы совести, светскости государства и равенства религиозных объединений перед законом, равенства прав и свобод граждан независимо от отношения к религии;
2. противоречащий Конституции РФ и нормам международного права, носящий самодовлеющий характер, обосновывающий конфессиональные предпочтения государства в виде реализации "лукавых" моделей отношений государства и заинтересованных конфессий, маскирующий использование религии в политических целях.

Очевидно, что методические материалы тяготеют к противоречащему Конституции РФ и нормам международного права подходу, результатом чего явилось сведение проблемы обеспечения свободы совести к вероисповедной политики государства посредством государственно-конфессиональных отношений. Таким образом, декларируемые права каждого индивида на свободу совести изначально отдаются на откуп властных групп и конфессиональной бюрократии - структурам, имеющим свои корпоративные интересы, далеко не всегда совпадающие с интересами общества.

Понятие "вероисповедная политика в Российской Федерации" "красной нитью" проходит через все разделы пособия, в структуру которого авторы пытаются включить "принцип свободы совести" на правах подчинённой категории. Включение широкого универсального понятия "свобода совести" в более узкое понятие "вероисповедная политика" является не корректным и неизбежно ведет к методологической путанице. Если следовать логике Основного закона страны, то конституционные принципы свободы совести не предусматривают такой "специальной" политики. Реализуя "вероисповедную политику" невозможно реализовать свободу совести "каждого" индивида. Более того, с ее помощью невозможно добиться даже религиозной свободы, так как невозможно обеспечить права и свободы только "верующим", при этом игнорирую интересы остальных.

Главная проблема в том, что "вероисповедная политика" допускает (и даже подразумевает) использование религии в политических целях, манипуляции общественным сознанием. А может она только для этого и нужна? В этом случае религия превращается в идеологию, что, как правило, сопровождается определенными религиозными пристрастиями (симпатиями и антипатиями) властных групп и в конечном счете всегда заканчивается вмешательством во внутренние дела религиозных объединений, в жизнь верующих граждан. Подобные факты уже неоднократно были в нашей истории и всегда способствовали дестабилизации общества. Таким образом, вероисповедная политика (равно как и атеистическая), по своему определению, не способствует реализации конституционного принципа свободы совести.

Отношение государства к верующим и различным религиозным объединениям должно быть равным, впрочем, как и к неверующим, а также всем общественным некоммерческим организациям. То есть отношения демократического правового государства, поставившего в качестве цели построение открытого гражданского общества, должны строиться с религиозными объединениями на общих с иными общественными некоммерческими объединениями правовых основаниях.

Приходится констатировать, что в методических материалах РАГС свобода совести трактуется, как синоним религиозной свободы (т.е. широкое, объемное понятие подменяется узким и одномерным, отражая отсутствие представления о свободе совести, как общечеловеческом феномене), а затем ставится в зависимость от самодовлеющих государственно-конфессиональных отношений и вероисповедной политики, формируемых исходя из интересов узких групп.

Указанные методологические подмены, воспроизводимые в процессе обучения и переподготовки государственных служащих РАГС способствуют массовым нарушениям прав и свобод граждан, их преследованиям со стороны исполнительной и судебной власти в связи с мировоззренческим выбором.

Уже во введении к курсу "История государственно-конфессиональных отношений" (с.55 методических материалов) сообщается об "острой потребности в современной модели государственно-конфессиональных отношений", которая "должна отвечать российским традициям…", "отсюда необходимость востребования многовекового российского опыта разрешения "религиозного вопроса" и т.д. Каков был этот "многовековой опыт" силового подавления мировоззренческой свободы людей с помощью карательных институтов в клерикальном монархическом и советском атеистическом государстве известно даже школьнику и уж тем более разработчикам методических материалов.

Несмотря на отсутствие научных и тем более правовых критериев определения "традиционности" религиозных организаций, о чём в последние годы было написано немало научных статей, проведено семинаров и круглых столов, авторы настаивают на делении религиозных организаций на "традиционные" и "нетрадиционные" (Курс "История религии в России", с.12., курс "Конституционно-правовые основы вероисповедной политики Российской Федерации", с.149).

Список рекомендованных источников лишь наглядно отражает правовой нигилизм и формальный подход составителей. Так, в программу по теме "Законодательные акты Российской Федерации о свободе совести в Вооружённых Силах" (с.35 методических материалов) включается Закон Российской федерации "О статусе военнослужащих" 1993 г., который уже пять лет как отменён (ныне действует Федеральный закон "О статусе военнослужащих" 1998 г.), а также совсем не упоминается ФЗ "О свободе совести и о религиозных объединениях" 1997 г., в котором ст. 3 и ст. 4 регламентируют реализацию права на свободу совести и свободу вероисповедания в Вооружённых Силах, а также Федеральный закон "Об альтернативной гражданской службе" от 28 июня 2002 года.

Очевидно, авторы методических материалов не утруждают себя изучением российского законодательства, а юридические и фактические ошибки предыдущего издания учебно-методических материалов (Религия и право. Учебно-методические материалы по специальности "государственное и муниципальное управление". М., РАГС, 2000, с.34) переносятся и тиражируются в новом издании, несмотря на критические замечания по этому поводу.

Однако в данных материалах есть и некоторая новизна. Ею является публикация программ по "Христианской философии и теологии" (с.118). Похоже, религиоведы светского учебного заведения забыли правило "Богу - богово, кесарю - кесарево" и берутся преподавать теологию, "заклиная" при этом теологов не заниматься религиоведением.

Характерно, что в качестве источников по курсу "Конституционно-правовые основы вероисповедной политики в Российской Федерации" предлагается только концептуальный взгляд кафедры религиоведения РАГС (с.40-42 материалов), при игнорировании многочисленных альтернативных материалов.

Ангажированный подход к рекомендуемой литературе вообще не выдерживает критики, особенно касательно публикаций, посвящённых темам государственно-конфессиональных отношений, новых религиозных движений и проблеме клерикализации.

Так, на основании списка литературы к семинару "Клерикализм в современном российском обществе" (курс "Религия и политика") формируется представление, что клерикализм насаждается исключительно религиозными организациями (Русской православной церковью), в то время как это не всегда так.

Вопросы семинара составлены таким образом, что не видны истоки и причины явления клерикализации, она сводится исключительно к деятельности религиозных организаций, политических партий и движений, а роль государственной бюрократии и интересы правящих элит вынесены "за скобки" обсуждения. Возникает впечатление, что разработчикам методических материалов вообще нечего сказать слушателям по этой проблематике, в то время как вина за клерикализацию лежит, прежде всего, на государственной бюрократии.

Некорректно подобранные источники и литература свидетельствуют о научной и педагогической недобросовестности некоторых авторов книги, благодаря которым априорно сооружается некая антиконституционная система государственно-конфессиональных отношений, игнорирующая не вписываемые в нее научные работы, прежде всего правового характера. Тем более, что рекомендуемая литература посвящена анализу ситуации начала 90-х гг., о современных тенденциях речь вообще не идет.

И уж верх некомпетентности продемонстрирован в курсе "Новые религиозные движения, культы, эзотерические учения" в котором для обсуждения на семинарском занятии выносится не существующий и никогда не существовавший в истории России "Закон о свободе совести и вероисповедания", а в перечне литературы предлагаются для изучения, конфессионально ангажированные и воинственно антикультистские книги Макдауэлла Д., Стюарта Д. Обманщики. М., 1993, Новые религиозные организации России деструктивного и оккультного характера: Справочник. Белгород, 1997, Тайные общества и секты. Минск, 1996, Современные ереси и секты в России. СПб., 1995 и др. конфессионально ориентированная литература.

Доминирование неких "специальных" корпоративных интересов, боязнь публичности, закрытость отношений государства с религиозными объединениями и келейность "делания науки" в данной области привели к появлению методических материалов "Государственно-конфессиональные отношения", концептуально противоречащих основополагающим конституционным принципам, игнорирующих современные научные разработки и содержащих многочисленные пробелы частного характера. Таким образом "методические материалы" лишают себя научной объективности и оснований для использования в качестве учебных курсов.

Более того, посредством подобных "методичек" воспроизводится плеяда "чиновников-религиоведов" для которых понятия права человека, уважение мировоззренческого выбора, равенство религиозных организаций и другие конституционные принципы - пустой звук.

Анализ методических материалов позволяет сделать следующие выводы, относительно методологических и методических принципов официальной науки и образования в сфере государственно-конфессиональных отношений:

1. "Официальная" наука и образование, при заинтересованном и/или молчаливом согласии лидеров ряда конфессий, находятся под контролем властных групп, и потому роль первой сводится к подведению некой наукообразной базы под антиконституционную религиозную политику власти;
2. Имеют место вопиющие подмены: свобода совести подменяется свободой вероисповеданий, права человека - правами объединений, религия - идеологией, приоритет права - приоритетом политики, интересами властных групп.
3. Проблема обеспечения свободы совести каждому сводится к реализации вероисповедной политики посредством самодовлеющих государственно-конфессиональных отношений.
4. Политизированные религиоведы РАГС делят религиозные объединения на "традиционные" и "нетрадиционные", несмотря на отсутствие соответствующих научных и правовых критериев традиционности.
5. В качестве учебной литературы рекомендуются сомнительные источники конфессионально ориентированного содержания, допускающие в адрес новых религиозных движений обличительно-оценочные названия "деструктивные культы", "секты" и т.п.
6. Имеет место некорректное включение в структуру курса "Государственно-конфессиональные отношения" религиозной философии и теологии.
7. Имеют место правовой нигилизм, игнорирование юридических разработок, публикаций и источников, отражающих современные тенденции государственно-конфессиональных отношений и реализацию конституционных прав человека в сфере свободы совести.
8. Данные методические материалы не будут способствовать подготовке специалистов государственной службы, ориентированных на приоритет реализации права каждого на свободу совести и иные принципы, составляющие основу конституционного строя.

Все это ложится в основу причин и последствий системной коррупции в области отношений государства с религиозными объединениями, являющейся основным фактором кризиса реализации свободы совести, и в конечном итоге сокрушительного поражения идеалов гражданского общества в современной России. Права человека и свобода совести фактически является заложницей "вероисповедной политики" и самодовлеющих государственно-конфессиональных отношений, которые поражены коррупцией и представляют угрозу демократическим механизмам осуществления власти, стимулируют расслоение людей по мировоззренческим признакам, ксенофобии, религиозные преследования, сепаратизм, вооруженные конфликты, распад федеративной системы России.