Чем больше мы познаем неизменные законы природы, тем все более невероятными становятся для нас чудеса.
Дарвин Чарльз

Путеводитель
Новости
Библиотека
Дайджест
Видео
Уголок науки
Пресса
ИСС
Цитаты
Персоналии
Ссылки
Форум
Поддержка сайта
E-mail
RSS RSS

СкепсиС
Номер 2.
Follow etholog on Twitter


Подписка на новости





Rambler's Top100
Rambler's Top100



Разное


Подписывайтесь на нас в соцсетях

fb.com/scientificatheism.org



Оставить отзыв. (53)


Таксиль Лео
Забавное евангелие


- Стража, слушай мою команду!-затянул капитан.- Направление - на дворец правителя. Вперед, шагом... арш!

И вот Иисус в сопровождении солдат замаршировал к претории римского правителя Понтия Пилата. Священники остались в храме, где уже начинались утренние жертвоприношения, остальные же поспешили за солдатами, образовав довольно многочисленную процессию. Пока она двигалась через город, в нее вливались любопытные прохожие и зеваки, и вскоре она достигла внушительных размеров.

К тому времени горожане проснулись и уже собирались приняться за повседневные дела, но не тут-то было!

Огородники, торгующие морковкой и цветной капустой, продавщицы корма для птиц, трубочисты, зеленщики, направлявшиеся к рынку с овощами и фруктами, молочницы с их кувшинами, бакалейщики, уже открыв-

шие свои лавочки,- короче, весь Иерусалим побросал свои занятия и устремился за осужденным ко дворцу правителя, ибо всем хотелось поглазеть на даровое зрелище.

Иисуса ввели в преторию. На какое-то время его оставили там одного, однако стража охраняла все входы и выходы. Пилат вышел к обвиняемому. Крепко связанный, сын голубя имел такой жалкий вид и настолько не походил на опасного преступника, что Пилат проникся к нему сочувствием. Он уже слышал о пророчествах этого темного простолюдина и о его призывах к восстанию против римлян, однако, пока никакого восстания не предвиделось, предпочитал не заносить карающую десницу.

Итак, Пилат посмотрел на бывшего плотника, вышел к иудеям и спросил:

- В чем вы обвиняете этого человека, приведенного в мою преторию?

В ответ посыпались обвинения, как из дырявого мешка:

- Он бунтовщик!

- Греховодник!

- Он восставал против наших законов, карающих прелюбодеек!

- Он нарушал закон субботы, запрещающий трудиться в день праздника саббат!

- Он путался с гулящими девками!

- Он подстрекал народ против правительства!

- Это бродяга!

- Мародер!

- Он украл осла!

И так далее и тому подобное.

- Все это понятно,- ответил Пилат,- но мне-то какое дело до вашего пленника? Берите его и наказывайте по своим законам.

- Видите ли,- возразил ему один из мудрецов синедриона,- ряд совершенных им преступлений у нас карается по закону смертной казнью. А вы сами знаете, что после того, как наша страна вошла в состав Римской империи, мы потеряли право выносить смертные приговоры без предварительного согласования с представителями цезаря.

- Это весьма опасный смутьян!- добавил другой, видимо, сборщик местных налогов.- Неоднократно призывал он народ не платить налоги, говоря, что он царь иудейский. Кроме того, он уверял, будто он Христос, то есть спаситель, или мессия, призванный освободить Иудею. А это еще хуже!

- Хорошо,- согласился Пилат.- Но сначала я хочу его допросить.

Правитель вернулся к Иисусу.

- Послушай, ты в самом деле считаешь себя царем иудейским?- спросил он. Иисус ответил:

- Вы спрашиваете об этом по собственному желанию? Или по наущению врагов моих, которые обвиняют меня, будто бы я считаю себя царем иудейским?

У него снова работала только человеческая сущность, а потому Христос просто увильнул от ответа.

Пилат поморщился.

- До твоих врагов мне нет никакого дела. Я римлянин, а не еврей. В ваши иудейские раздоры я не вмешиваюсь. Твой народ и твои жрецы привели тебя ко мне. Объясни, что ты сделал?

Однако Иисус воздержался от ответа.

- Скажи хотя бы, что представляет собой твое царство, на которое ты, говорят, претендуешь?

- Мое царство не здесь. Если бы это царство было на земле, мои приверженцы сражались бы за меня и не дали бы мне попасть в руки врагов моих.

- Значит, ты царь без царства?

- Повторяю: мое царство не от мира сего.

- Где бы оно ни было, ты все-таки считаешь себя монархом, не так ли? Значит, ты царь?

- Вот именно, вы сказали.

«Похоже, бедняга просто слабоумный»,- подумал Пилат. Он снова вышел к первосвященникам и народу.

- По-моему,- сказал он,- ваш пленник не заслуживает виселицы.

В ответ вся толпа дружно завопила:

- Нет, нет! Заслуживает! Смерть ему!

И снова на помазанную миром голову посыпались самые страшные обвинения.

Тогда правитель приказал привести Иисуса и обратился к нему:

- Слышишь, сколько свидетельствуют против тебя? Бывший плотник хранил молчание. Ему снова предъявили обвинение в подстрекательстве к мятежу, и Пилат спросил:

- Где же он вел мятежные речи?

- Повсюду!- ответили ему.- От Галилеи до Иерусалима!

Слово «Галилея» подсказало правителю выход из положения: он вовсе не собирался брать на себя ответственность за это запутанное дело.

- Послушай-ка, Иисус,-обрадованно сказал он,- а ты случайно не галилеянин?

- Конечно, галилеянин!

- В таком случае, господа,- проговорил Пилат, обращаясь к первосвященникам и народу,- это дело не входит в мою компетенцию. Оно касается только Ирода. Так что берите вашего обвиняемого, и пусть его вешает Ирод, если хочет. Я здесь ни при чем.

И вот Иисуса повели к тетрарху. Ирод уже был на слышан о Христе. Как сообщает евангелист Лука, «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть его потому что... надеялся увидеть от него какое-нибудь чудо». К сожалению, в тот день Иисус был не в ударе и решительно отказался продемонстрировать даже самый пустяковый фокус. Тщетно упрашивал его Ирод:

бывший плотник, по одному слову которого якобы двигались горы, ничего не сказал и ничего не совершил.

Ирод, как и Пилат, подумал, что у обвиняемого просто не все дома и что вряд ли можно возлагать на него ответственность за подстрекательскую болтовню.

Он приказал облачить Иисуса в белые одежды - общепринятая в те дни форма для сумасшедших и слабоумных - ив таком виде отослал его обратно к Пилату.

Римский правитель был уже сыт этой историей по горло.

- Вы приводили ко мне этого человека,- сказал он первосвященникам,- и обвиняли его в том, будто он подбивает народ на восстание. Я его допросил и не считаю опасным преступником. Я отослал его к Ироду, но и тог не счел возможным предать его смерти. Чего же вы еще хотите?

Жрецы храма, уже совершившие утренние жертвоприношения и прибежавшие к тому времени во дворец Пилата, встретили его слова глухим ропотом. Им нужно было отделаться от Назарянина любой ценой! Как известно, священнослужители всех времен и народов отличались одинаковой жестокостью.

Услышав ропот, Понтий Пилат решил их успокоить и предложил:

- За всякие мелкие провинности Иисус будет наказан: я прикажу его выпороть, но потом отпущу.

- Нет, нет!- закричали иерусалимские попы.- Мы совсем не за этим пришли! По нашим законам он должен умереть. Смерть ему.

Тогда правителю пришла в голову мысль, лишний раз свидетельствующая, что он был человеком гуманным. Понтий Пилат вспомнил о своем праве амнистировать на пасху одного заключенного. Это делалось, чтобы народ не забывал о милосердии римлян.

Он приказал своим воинам привести из тюрьмы самого мерзкого преступника. Это был некий Варавва, совершивший на своему веку все мыслимые и немыслимые злодеяния.

Замысел Пилата был прост.

«Я покажу толпе Иисуса и Варавву,- думал он.- А потом спрошу: «Кого вы хотите, чтобы я отпустил?» Священники злы на Иисуса, однако народ должен больше страшиться Вараввы. Кроме того, сегодня здесь у дворца собрался почти весь Иерусалим. Если этот Иисус действительно исцелил множество калек, как уверяют его последователи, все эти бывшие хромые, слепые, кривые, прокаженные и паралитики должны встать горой за своего врачевателя».

Идея была, право же, неплоха!

Но - увы, увы и еще раз увы!- Пилат не учел человеческой неблагодарности. Он не подозревал, что бывшие кривые, бывшие хромые, бывшие безногие и тому подобные первыми потребуют смерти для своего исцелителя и уж во всяком случае присоединятся к хору врагов Иисуса. Поэтому, когда Пилат представил народу Иисуса и Варавву, он услышал в ответ единодушный вопль:

- Отпусти нам Варавву! Распни, распни Иисуса! Это была последняя попытка. Напрасно супруга Пилата, мадам Клавдия Прокула, которая принимала участие в судьбе сына голубя, послала своему мужу записку, где говорилось: «Не вмешивайся в это дело. Ночью мне приснился из-за Иисуса кошмарный сон, это плохая примета». Пилат решил, что перед лицом столь единодушного и недвусмысленного требования толпы отступать уже поздно.

Он приказал освободить Варавву от цепей, объявил первосвященникам, что те могут делать с Иисусом все, что им заблагорассудится, а чтобы яснее показать, что он умывает руки, велел принести кувшин и таз и подтвердил свое заявление действием.

Тем временем солдаты уже бичевали Иисуса к вящему удовольствию собравшихся.

Богословы христианской церкви, дабы разжалобить паству, рассказывают об этом бичевании всякие ужасы:

с Иисуса якобы сорвали одежды, обнажили его до пояса, привязали к столбу и принялись хлестать веревками, розгами и бычьими жилами. На это можно было бы им ответить, что пытки инквизиции были куда страшнее бичевания Христа, которому не выворачивали ни рук, ни ног, не дробили в тисках костей, не обливали кипящим маслом или расплавленным свинцом, не прижигали грудь горящей смолой, не сдавливали череп специальным обручем и не вливали ему в открытый с помощью особой распорки рот целые ведра воды, причем не сразу, а капля за каплей на засунутую между зубов губку или мягкую тряпку. К этому можно прибавить, что иудейские священники не отрубили Иисусу кисти рук, не размозжили ему ноги в «испанском сапоге», не вырезали ремни из его спины, не посадили его на железный кол, не вывихнули ему руки из плеч и не подвесили его за ноги. Плотник из Назарета, который был одновременно богом и всегда имел в своем распоряжении вторую божественную сущность, позволявшую ему вообще ничего не чувствовать, если страдания превышали человеческие возможности, не испытал, таким образом, и сотой доли того, что претерпели мученики свободной мысли от милосердных служителей божьих.

Но мы не станем говорить всего этого нашим священникам. Достаточно будет взять в руки евангелие и сказать им, что все басни о бичевании Христа, о пролитой крови и рассеченной коже - плод их воспаленного воображения.

В Евангелии от Матфея (гл. 27, ст. 26) сказано:

«Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие».

Евангелие от Марка (гл. 15, ст. 15) повторяет:

«Тогда Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие». Лука об этой детали вообще не упоминает. Евангелие от Иоанна (гл. 19, ст. 1) гласит:

«Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить его». Следует заметить, что в переводе глагол «бить» не передает смысла подлинника «хлестать», связанного с понятием розги. По сути дела знаменитая мука господня, из-за которой чувствительные святоши проливают столько слез на страстной неделе, сводилась к самой обыкновенной порке. Кроме того, из рассказов евангелистов явствует, что если первосвященники и народ Иерусалима и требовали смерти Иисуса, то воины стражи ограничивались бранью, затрещинами и главным образом грубыми шуточками, не имеющими ничего общего с утонченным садизмом. Пара подзатыльников, полдюжины пинков, презрительный плевок - вот и все страсти пресловутого бичевания!

Чтобы не отставать от развеселых иудеев, Пилат не только оставил Иисусу белое одеяние сумасшедшего, но еще прибавил от себя «багряницу»-плащ из красной шерсти,- дал ему в правую руку трость и повелел надеть ему на голову венок, сплетенный из молодого тростника с парой веточек чертополоха*. В таком наряде Иисуса представили толпе, говоря:

- Вот он, царь иудейский! Радуйтесь!

Солдаты для вящего веселья затащили бывшего плотника на помост, отобрали здесь у него трость и несколько раз стукнули этой же тростью.

Пилат, как следует вымыв руки, в последний раз обратился к народу:

- Предупреждаю вас самым серьезным образом: раз вы осудили этого человека и единодушно требуете его смерти, я не стану противиться, однако запомните: это вы его осудили, а не я. И если он невинен, пусть его кровь падет на вас.

- Согласны!- завопила толпа.- Пусть падет! Не возражаем!

При этом Иисус, должно быть, подумал, что, к сожалению, его кровь не может пасть ни на кого, ибо он для того и явился, чтобы пролить ее на земле во искупление прошлых, настоящих и будущих грехов всего рода человеческого.

Происходило это между половиной одиннадцатого и одиннадцатью часами утра. Теперь уже ничто не препятствовало казни осужденного (Матфей, гл. 27, ст. 2-31; Марк, гл. 15, ст. 1-20; Лука, гл. 23, ст. 1- 25; Иоанн, гл. 18, ст. 28-40; гл. 19, ст. 1-16).

* Этот знаменитый «терновый венец», по уверениям архиепископа парижского, хранится у него в соборе Парижской богоматери. За умеренную мзду его можно там увидеть. Я сам его видел. Это обыкновенный веночек из морского тростника, на котором нет никаких колючек.

к оглавлению






Ссылки на другие материалы в InterNet по этой теме
Забавное евангелие - исходный материал с сайта Warrax Black Fire Pandemonium
Оставить отзыв. (53)
111


Создатели сайта не всегда разделяют мнение изложенное в материалах сайта.
"Научный Атеизм" 1998-2013

Дизайн: Гунявый Роман      Программирование и вёрстка: Muxa